— А кто ваш учитель в искусстве? — задаю я очередной стандартный вопрос. — Кого вы считаете наиболее значительным?
— Когда в первый раз я попал в Русский музей в Ленинграде и увидел там работы Шубина, Венецианова, Брюллова, то пришел в восторг. С тех пор для меня великими художниками были, остаются и навсегда останутся те, кто отличался блистательным мастерством и чувством души. Я за искусство, которое, по возможности, как говорил Леонардо да Винчи, приближено к природе, и чем духовнее это искусство, чем больше в нем живой души, тем дольше оно будет жить в этом мире.
— Какую из сделанных вами скульптур вы считаете самым удачным своим творением и почему?
— Не знаю, мне все они по-своему дороги и важны.
— А как вы относитесь к арт-критикам? Оказывают ли они какое-то позитивное влияние на ваше творчество?
— Критиков у меня вообще нет, потому что в наше время их по сути своей не может существовать в принципе. Критиком может стать только тот человек, который хоть чуть-чуть умеет что-то делать сам, как великие искусствоведы прошлых лет: Прахов, Стасов, Готье. Как только человек попробовал рисовать, он понимает, что такое великое мастерство. Не обижайтесь, но сейчас нет критиков, а есть продажные журналисты, черным пиаром зарабатывающие себе деньги. Даже тогда, когда я только начинал свой творческий путь, я не имел ни одного заказа от того сладкого пирога, который государство выделяло для Союза художников, чтобы художники были послушны, и работали на нужные коммунистам темы. Я всегда делал только то, что хотел и чувствовал, и по мере моего продвижения вперед в смысле глубины мастерства, психологизма, ко мне обращались за заказами, а я приобретал все больше поклонников и клиентов. Я всегда жил только своим собственным, честным трудом, зарабатывая на кусок хлеба с маслом. Главное — я молю судьбу, чтобы мне побольше было отпущено времени, чтобы у меня сохранялся пламень в душе, без которого невозможно создавать произведения истинного искусства. Главное мое счастье в том, что я чувствую, как набираю силу от одной работы к другой.
— Извините, Владимир Андреевич, за следующий вопрос. Скорее всего, он уже набил вам оскомину, но тем не менее: как вы относитесь к творчеству современных модных художников? К тем, о ком сейчас постоянно пишут и кого показывают по телевидению, снимают в кино?
— Кажется, я знаю, кого вы имеете в виду. Не мне судить, но то, что они делают, не имеет прямого отношения к искусству.
— Вот вы — член Академии Художеств. Она что — единственная в России?
— Да, не так давно я был избран действительным членом Академии Художеств. Она является единственной профессиональной академией художеств в стране, как и сто, и двести лет назад. Я этим горжусь. С нашей великой Академией связаны имена, перед которыми я преклоняюсь: Шубин, Брюллов, Иванов, Кипренский, Левицкий. Это художники мирового класса. Войти в Академию, быть в нее избранным — для меня великая заслуга и огромная честь.