— Чудесный ребенок! Просто ангел! — воскликнула она.
— Ангелы бестелесные, им пища полагается духовная, а нам, скажи, сынок, подавайте пищу земную! — засмеялся Роев.
Надя заволновалась, решив, будто мальчик уже голоден, и она с няней поспешно удалились.
— Володенька! Да хранит вас Бог! Есть ли еще на свете человек, подобный вам! Ваша благородная душа… — Катерина Андреевна захлебнулась в потоке слов, пытаясь выказать зятю свои чувства.
Роеву стало неловко. Ковалевская сделала движение, которое он принял за желание пасть перед ним на колени. С испугом он подхватил ее и позволил запечатлеть на себе благодарственные поцелуи, пришедшиеся куда попало.
Потом семейство до ночи обустраивалось на новом месте. Уже поздно, испив последний раз чаю в столовой, Катерина Андреевна собралась к себе. Надя пошла проводить мать в переднюю.
Ковалевская ощущала себя почти счастливой. Она даже посмотрела на себя в большое зеркало и, как бывало, игриво сдвинула шляпку чуть набок. Надя сзади прижалась к матери. Как ей стало хорошо и спокойно! Одно больно невыносимо. Нет папы! Уже почти в дверях, целуя дочь, Ковалевская тихо произнесла:
— Люби Володю, Наденька, он святой! Ты же умная девочка! Я вот мало любила твоего отца, за что корю себя каждый божий день. Не повторяй моих ошибок, Надя! Цени то, что есть хорошего в жизни и в том человеке, с которым тебя свела судьба!
Катерина Андреевна, пробыв день с молодой четой, сразу поняла, они живут вместе, но они не супруги. Отношения Роевых скорее дружеские, нежели чувственные. И сколько времени Надя будет привыкать к мужу? Как долго протянется этот прохладный период? Когда она позволит ему дотронуться до себя и действительно стать его женой?
Надя поняла, что хотела сказать мать. Она вздохнула и пошла в свою комнату. Часть вещей еще не распаковали, чемоданы, коробки преграждали ей путь. Молодая женщина устало опустилась на постель и принялась расстегивать платье. Скрипнула дверь, Надя подумала, что это горничная спешит ей на помощь. Но это оказался Роев.
— Позволь мне помочь тебе! — просительно произнес муж.
От этих слов Надя вся сжалась. Владимир вел себя очень деликатно. Обвенчавшись с нею, он не настаивал на своих супружеских правах. Но иногда, видимо, совсем истомившись, пытался посягать на ее ночное одиночество. И всякий раз встречал холодное недоумение и оскорбленно поджатые губы, которые, не разжимаясь, всем своим изгибом говорили: «Конечно, вы на правах благородного спасителя можете требовать своей награды, но знайте, в этом нет ни капли моего желания!» Владимир Иванович уповал на возвращение домой, на спокойный уют семейной жизни. Все эти обстоятельства, по его мнению, должны были настроить молодую супругу на иной лад.