Белая королева (Грегори) - страница 323

Я обнюхивала сына, как кошка, отыскавшая своего пропавшего котенка. Кожа его пахла по-прежнему. Волосы, правда, были надушены чьей-то чужой помадой, и одежда после долгого плавания вся пропахла морем, но на шее и за ушами сохранился его собственный запах, запах моего дорогого мальчика, и по этому запаху я бы сразу признала его где угодно.

— Мальчик мой… — Я чувствовала, что сердце мое разрывается от любви. — Мой дорогой мальчик, мой Ричард…

Он обхватил меня руками за талию и крепко ко мне прижался.

— А я плавал на разных кораблях! — похвастался Ричард, уткнувшись в мое плечо. — Я всюду побывал. И умею разговаривать на трех языках.

— Мальчик мой…

— Теперь у меня вообще все хорошо. Хотя сначала, конечно, мне все казалось чужим. А знаешь, я ведь учился музыке и риторике. И теперь довольно хорошо играю на лютне. Я даже песню для тебя сочинил.

— Мальчик мой…

— Меня там Пьером называли. Это все равно что Питер по-английски. И еще у меня было прозвище Перкин. — Ричард чуть отодвинулся и заглянул мне в лицо. — А ты, мама, как станешь меня называть?

Я покачала головой. Говорить я не могла.

— Твоя матушка пока что станет называть тебя Пьером, — разрешил этот вопрос сэр Эдвард, гревшийся у камина. — Ведь ты пока еще не полностью восстановлен в своих правах, и тебе, пожалуй, лучше оставить то имя, к которому ты привык в Турне.

Ричард кивнул. Я видела, что его теперешнее обличье превратилось для него в некую привычную одежду, которую ему нетрудно и надеть, и снять. И я снова вспомнила о том человеке, который вынудил меня отправить моего маленького принца в изгнание, заставил его прятаться в домике хранителя шлюза и учиться в обычной школе; мне казалось, что я никогда не прощу этого человека, кем бы он ни был. Мое проклятие по-прежнему тяготело над ним, и его сын-первенец должен был умереть. Зная это, я не испытывала к преступнику ни капли жалости и не ведала ни малейших угрызений совести.

— Пожалуй, я оставлю вас наедине, — тактично предложил сэр Эдвард и отправился в приготовленную для него комнату.

Я уселась в кресло у огня, а мой сын, подтащив поближе скамеечку, устроился у моих ног, удобно к ним прислонившись, но то и дело откидывался назад, и я могла погладить его по голове, пока он что-то мне объяснял. Мы с ним говорили обо всем, ведь мы так давно не виделись, и он многому научился, находясь вдали. Его тамошняя жизнь совсем не напоминала жизнь принца королевской крови, но образование ему дали хорошее — спасибо за это моей золовке Маргарите, сестре Эдуарда. Это она посылала деньги монахам на обучение «одного бедного мальчика»; это она потребовала, чтобы ему непременно преподавали латынь, правоведение, историю и основы управления государством, а также географию, физическую и политическую. Помня наставления моего брата Энтони, Маргарита велела учить Ричарда еще и математике, арабскому языку и античной философии.