Он был рад, что женился на вдове.
– Чарли! – воскликнула вдруг Беллилия и поднялась, выпрямив спину. Что-то явно ее взволновало. – Твой порошок! Ты принес воду?
– Забыл. Да это и не важно. Я вполне хорошо себя чувствую.
Она настаивала, чтобы он принял лекарство. Чтобы не было хуже. Ведь он сегодня съел так много жирной еды и выпил столько вина…
– Ладно, – согласился Чарли и, вздохнув, отправился в ванную.
Он сильно преувеличивал свои страдания от болезни. Это был скорее спектакль. Ему нравилось ощущать заботу Беллилии. Она даже хранила его лекарство в тумбочке у своей кровати. Это было еще одно доказательство ее любви. Порошок в голубых пакетиках оказался весьма эффективным. Она узнала об этом средстве, когда работала компаньонкой у одной старой леди с больным желудком.
– Пей быстро, и ты не заметишь его вкуса, – так она всегда говорила, высыпая порошок в воду и подавая ему стакан.
Когда он наконец снял свой халат, Беллилия посмотрела на него сияющими глазами.
– Какой ты высокий! – заметила она, и высота в ее устах стала мерилом совершенства. – И плечи такие широкие. У тебя вообще великолепная фигура. Твоя мама всегда говорила: «Мой мальчик не красавец, но прекрасно сложен».
Чарли не мог в полной мере наслаждаться такой лестью, боясь вызвать недовольство своих пуританских предков. Чтобы их призраки не поднялись из могил на церковном кладбище и чтобы успокоить бронзовую фигуру полковника Натаниэля Филбрика, установленную в небольшом парке на окраине города, он притворно отверг восторги своей жены.
– Кожа да кости, – заявил он и рассмеялся, посчитав, что выполнил долг перед предками, а потом спросил: – А кто тебе сказал про мамины слова? Эбби?
– Нет, Эллен.
– Ах вот как.
– Бедняжка Эллен.
– Почему ты ее жалеешь? – спросил Чарли, укладываясь в постель. – Она сама зарабатывает себе на жизнь, и это не позор для женщины.
– Ты меня не так понял. Я тоже работала. И совсем не это имела в виду.
– Должен сказать, я восхищаюсь ее энергией. И у нее здорово получается. Недавно я встретил Кларенса Грина, и он признал, что она просто создана для газетного дела.
– А я жалею Эллен потому, что она до сих пор по уши влюблена в тебя.
Чарли пытался опровергнуть это заявление, но Беллилия продолжала настаивать на своем:
– Она не может скрыть, что сердце ее разбито. Это выдает каждый ее взгляд. Но Эллен прекрасная девушка, Чарли. Она всеми силами старается хорошо ко мне относиться.
Лежа на боку, Чарли изучал строгую линию носа своей жены и прелестный контур щеки. Он чувствовал себя недостойным любви этой очаровательной женщины, да еще любви Эллен, женщины с сильным характером. Что такого он сделал в своей жизни, чтобы заслужить их привязанность? Он ведь не Казанова. Если бы он был крепким, сильным, жилистым, с густой шевелюрой темных волос и обворожительной улыбкой, он бы мог и понять, и принять женское обожание. Но ему было тридцать пять лет, и он ничем особенно не выделялся, к тому же начал уже терять волосы. То, что он признавал своим достоинством, было самое обычное достоинство неромантического мужчины, к которому могло приклеиться прозвище Чарли Лошадь.