Пауэрскорт рассеянно подошел к шахматному столику. Взяв из заднего ряда фигур могольского короля, он аккуратно поставил его в самый центр доски.
— В своем мире, — грустно сказал он, — Кристофер Монтегю собирался стать королем. — Пауэрскорт внимательно посмотрел на доску. — Возможно, итальянская вилла была его замком — ладьей. Благородные люди — офицеры — обращались бы к нему, чтобы проверить подлинность своих картин. Искусствоведы и торговцы, точно кони, скакали бы в самых неожиданных направлениях по черным и белым клеткам его жизни. Возможно, Розалинда Бакли была его королевой. Сомкнутые ряды пешек — это книги и статьи, которые Кристоферу Монтегю еще суждено было написать. — Пауэрскорт поднял коня и задумчиво повертел его в пальцах. — Да-да, конечно, — он почти шептал, и мысли его были далеко. —
…Давайте сядем наземь и припомним Предания о смерти королей.
Тот был низложен, тот убит в бою,
Тот призраками жертв своих замучен,
Тот был отравлен собственной женой,
А тот во сне зарезан…
Пауэрскорт снова взял короля и бережно вернул его на свое место в заднем ряду.
Уильям Аларик Пайпер в изумлении взирал на фасад Траскотт-парка, фамильного гнезда Хэммонд-Берков. Рабочие были повсюду — они ремонтировали окна, снимали с крыши разбитую черепицу, — а садовники начали долгий процесс приведения в порядок территории усадьбы.
— Прямо сердце радуется, когда видишь все это, — весело сказал он своему спутнику. — Благотворное влияние старых мастеров проникло в Уорикшир, в самое сердце центральных графств!
— Да уж, — откликнулся Родерик Джонстон, главный хранитель Национальной галереи, в чьем ведении находились произведения эпохи Ренессанса. В глубине души Джонстон радовался еще более благотворному влиянию причитающейся ему доли от продажной цены рафаэлевского «Святого семейства», приобретенного у владельца Траскотт-парка за сорок пять тысяч фунтов — эта сумма, весьма внушительная сама по себе, не шла ни в какое сравнение с восьмьюдесятью пятью тысячами, а ведь именно столько пришлось отдать за картину ее новому обладателю, мистеру Уильяму Маккракену, американскому железнодорожному магнату и главному старосте Третьей пресвитерианской церкви на Линкольн-стрит в Конкорде, штат Массачусетс. Двенадцать с половиной процентов от восьмидесяти пяти тысяч — он производил эти вычисления по меньшей мере в сотый раз — составляли десять тысяч шестьсот двадцать пять. Фунтов, разумеется. Родерик Джонстон сможет купить себе новый дом. Теперь у него будет другое обиталище, достаточно большое для того, чтобы укрыться там от вечных приставаний назойливой жены.