— Курс зюйд-зюйд-вест! Так держать!
Плот набирал ход. Руль уже было трудно удерживать неподвижно. Ветер продолжал наращивать силу.
«Больше бы не надо, — забеспокоился я. — В самый раз идем — узла два в час. Куда нам больше!»
Но у стихии были свои, не понятные мне резоны.
— Хватит, дружок, — пытался я решить дело мирно. Но ветер еще наддал. Где-то в эту минуту далеко над материковыми просторами закрутился, набирая скорость, шальной циклон или антициклон. Честно говоря, разницы в них я не вижу. Может, они в разные стороны крутятся? Задел нас краешком своей спирали и, разгоняя, пытается сдернуть плот с курса, вовлечь в свой сумасшедший хоровод…
Мотать теперь стало беспорядочно. Справа накатывала полутораметровая плавная мертвая зыбь, в корму часто и злобно долбились мелкие молодые волны, доставая брызгами чуть не до мачты. Разбуженная команда зашевелилась, растянула полиэтилен.
— Что происходит? — сдержанно поинтересовался Салифанов.
— Пока ничего, — довольно весело ответил я.
— Будет чего — сразу буди, бодрячок! — предупредил Сергей.
Это он, конечно, прихвастнул. Уснуть в такую погоду мог только человек, совершенно не имеющий нервов.
Час спустя ветер сломал направление волн, стал загонять зыбь с кормы, но это было к лучшему. В продольной оси плот в два раза длиннее. Ход смягчился, управление упростилось. Настроение снова пошло в гору. В эту ночь оно прыгало как стрелка барометра — от «ясно» к «переменно» и обратно. Я реагировал на любые изменения в погоде лучше всякого метеорологического прибора. К двум часам море разыгралось не на шутку. Со всех сторон ухали и шипели обгонявшие нас волны. Вахта кончалась, я имел полное право лечь спать. Но, представив, как придется лежать, напрягаясь, вздрагивая от каждого незнакомого звука, я решил протянуть службу еще пару часиков.
Рулил я уже давно стоя, крепко упершись широко расставленными ногами в настил. На груди у меня болтался фонарик, которым я беспрерывно подсвечивал лежащий далеко внизу компас. Курс выдерживал очень приблизительно. Стрелку было невозможно поймать на нулевой отметке. Я ограничивался тем, что старался сделать ее качания в каждую сторону равнозначными. Работать приходилось напряженно, почти не отвлекаясь. В какой-то момент я уловил краем уха сквозь шумы, которые уже воспринимались привычным фоном, незнакомый свистящий звук. Неужели они, мои товарищи, настолько чувствуют себя в безопасности, что хором беззаботно насвистывают попурри, составленное из популярных шлягеров? Они что, в уме повредились?! Я прислушался, пытаясь из многообразия звуков выделить заинтересовавший меня. Но он совершенно не напоминает музыку. Он постоянен в тональности и идет откуда-то сбоку и сверху. Неужели это ветер? Я вслушиваюсь снова и снова. Да. Сомнений быть не может, это ветер, цепляясь за растяжки мачты, свистит свою жутковатую песню. Значит, шторм продолжает усиливаться? Я сказал шторм? Ну вот, я и определил происходящее. Слово произнесено! Теперь я совершенно уверен — это шторм!