Впрочем, я скоро убедился, что для кое-каких соображений и этого достаточно. Семь из восьми космических снарядов пришли из околосолнечной области неба – не далее тридцати градусов от Солнца. Лишь один сильно выбивался из этого правила.
– Планше! Данные о траекториях всех астероидов в атмосфере и о поясном времени в точке падения на момент импакта, живо!..
Я оказался прав. Список «околосолнечных» пополнился еще восемью астероидами. Почти все они подлетали к Земле более или менее со стороны Солнца. Я никогда не стажировался ни в одной астрономической обсерватории, специализирующейся на малых планетах, но тут и ребенку было понятно: заблаговременно обнаружить такие тела с Земли чрезвычайно трудно.
Значит – что?
А то!
Я едва дождался Магазинера – он заявился в палатку лишь с темнотой. Служба, видите ли. Вахта. Но и я не терял времени даром.
Ничего я ему не сказал – ждал, пока он отдышится и оботрет платочком рот. Он сделал это и спросил:
– Вы готовы принести извинения?
– Штейницу или обоим? – поинтересовался я.
– Штейницу. Сорокин, я полагаю, решил пропустить мимо ушей ваши дерзости в его адрес.
– А он умнее, чем я думал… И что перевернется в Мироздании, если я извинюсь?
Магазинер вздохнул не то притворно, не то искренне.
– Завтра утром будет борт на Томск. Оттуда уж сами доберетесь до столицы.
– Понятно… Я исключен из группы?
– Сорокиным? – Магазинер фыркнул, разбрызгав слюну, и вновь принялся утираться. – Не порите чепухи. До поры до времени вы еще член группы, а там – как наверху решат. Но работать в коллективе вам нельзя, вот Сорокин своей властью и усылает вас подальше. Правильно делает, между прочим.
– Из этого следует, что мне не возбраняется работать в одиночку?
– Это уж как вам будет угодно…
– А если я не извинюсь?
– Уф-ф! – Выпучив глаза, Магазинер устремил взгляд к потолку палатки, где возле источника света трепыхалась ночная бабочка да барражировало несколько ранних комаров. – Боже, как же мне надоели эти юные умники! Каждый второй – зверозубый. Чего вы добиваетесь, хотел бы я знать. Вам непременно нужно, чтобы делу был дан официальный ход?
– Сорокину этого тоже не нужно, – заметил я.
– Верно. Верно, черт вас побери! Он сегодня полдня Штейница уламывал, а для чего, я вас спрошу? Для себя? Ага. Для дела!
– Для себя тоже, кстати.
– Одно другому не помеха. Нельзя допустить, чтобы группу расформировали, а так и случится, если дело дойдет до Суда Чести. Ведь дойдет? Вы ведь именно этого и потребуете?
– Не исключено.
– Ой, не заговаривайте мне зубы, Фрол Ионович! Потребуете. По глазам вижу. И аргументацию вашу знаю, слышал. Суд врежет всем – мне меньше, чем другим, а вам больше. Так вы будете извиняться?