, еще кофе, дело доходит до полуночи, и, пока попадешь домой, валишься с ног, так спать хочется. А в понедельник еще один новый больной — откуда его принесло?
— Состояние после жара… Частичная потеря памяти… Принимает антибиотики… Снотворное…
Валишься с ног после бессонной ночи…
— Было премиленько, а ты почему не пришла?
Зевавшая ходит от больного к больному, как ворона от дерева к дереву. Не очень здорово, но что поделаешь. Одна жизнь у человека, и как ее пробежишь, как ее проведешь…
— На аккордеоне играли что-то быстрое… Петрикэ целуется фантастично, не то что Никки…
До больного ли тут, даже если речь идет о травме грудной клетки? Их вон сколько — целый журнал.
Девушки снимают и оставляют в раздевалке для учащихся белые халаты и идут досыпать домой или, кто знает, куда еще?
Но одна возвращается, пробежав восемнадцать ступенек:
— Я приду и после обеда. Что тебе принести?
Смотрю на нее непонимающим взглядом.
— Хорошо. Подумай еще. Но я все равно приду.
И уходит, как будто уверена, что мысленно я устремился за ней. Но действительно, чего мне хочется и что она может принести? Я люблю романтиков. Давно не читал стихов. Романтики…
У нас в лицее был преподаватель всемирной литературы, который мне поначалу показался довольно подозрительным — полусонный вид, большой нос, какие-то клыкастые зубы, длинный как жердь, хилый, опущенные плечи, очки на кончике носа, забавная лысина. Но он — что правда, то правда — нас покорил. Когда он поднимал вверх свой длинный сухой палец, даже несмотря на то, что очки у него висели на кончике носа, все знали: еще мгновение — и он достанет с неба звезду и насадит ее на церковный купол. Необыкновенная мимика — и вот уже горбун из Нотр-Дам распростерся у бездыханного тела Эсмеральды на влажном песке, чтобы умереть рядом с возлюбленной. Я люблю романтиков.
Как тебе повезло с этой девушкой!
Она действительно пришла после обеда как посетительница. С чем можно прийти навестить больного в больнице, если он, как я, молод и к тому же недвижим? Вначале я думал, что это будут цветы, много цветов — сейчас ведь сезон цветов. Цветы и, пожалуй, фрукты. Персики и сладкие яблоки. Менее вероятно — шоколад, компот, конфеты.
Ничего похожего. Села на стул возле моей кровати и начала читать. Прочитав несколько строф, спросила:
— Тебе нравится Альфред де Мюссе?
«Да, здорово старается, — думаю я. — Уж очень старается выглядеть естественной, плутовка…»
— Тебе очень повезло с доктором Раду.
— Доктор Раду. Кто этот тип?
— Как кто? Врач, который тебя оперировал!
Хорошо, хорошо, знаю я его — того высокого мясника с квадратным торсом, с седыми вьющимися волосами, с лицом, словно развороченным рогами взбесившегося быка. Крепкий мужчина. Его атлетически сложенная фигура культуриста могла бы украсить обложку любого журнала. Но, оказывается, это еще не все.