Какой паутиной оплела она молодого лейтенанта, почти мальчика, не имеющего еще жизненного опыта, только что окончившего училище, которое он покидал только по воскресеньям, если давали увольнительную! «Это не значит, конечно, что он не виноват, — упрекнул самого себя Даскэлу. — Но и судить его строго нельзя. Все же есть диалектика чувств…»
— Когда Кэрэушу ушел от вас? После того как получил квартиру?
— Нет, раньше… — призналась Меланья. — У него появилась другая женщина. — Она долго молча смотрела в окно.
— Вы ее знаете?
— Она студентка… Совсем молоденькая, но дерзкая. Рассмеялась мне прямо в лицо, когда я попыталась с ней поговорить.
— Может, они любят друг друга? — осторожно сказал Даскэлу.
— Посмотрим, надолго ли? — с вызовом бросила Меланья. — Я ей обо всем написала.
Даскэлу стало не по себе. Агрессивность женщины была ему неприятна. Он с огорчением подумал, что Меланья, не выбирая средств, чтобы вернуть Кэрэушу, не защитила свою любовь — она ее унизила, осквернила. А теперешняя любовь Кэрэушу? Если она настоящая, ничто ей не повредит, даже сомнения и испытания только проверят их сердца, помогут лучше узнать друг друга.
— Ведь я же столько для него сделала! — отбросила вдруг всякую игру Меланья.
— Любовь и благодарность — это не одно и то же…
— Но я любила его, любила!
— Конечно, конечно… — пробормотал Даскэлу, хотя в душе не верил: так ли уж сильно любила она Кэрэушу. — Но он ведь уже все решил. Что же мы должны с ним делать? Вы как думаете?
— Я?
— Вы же написали нам, поэтому…
— Нет! — взорвалась Меланья. — Тогда я была в отчаянии, обозлена. Сама не знала, что делала…
И вдруг все подмостки, на которые взгромоздилась Меланья, рухнули. Невообразимая мешанина из гордости и бравады, кокетства и зла, любви и отчаяния захлестнула ее сердце, и Меланья расплакалась. По-своему она, конечно, любила Кэрэушу. И вот теперь, когда она, может быть, впервые в жизни узнала настоящую любовь, поняла ее, поняла истинную ценность жизни, все оказалось для нее слишком поздно и непоправимо.
— Вы… вы даже представить себе не можете, какой он человек!.. — сквозь слезы едва выговаривала Меланья.
«Все в жизни можно понять, — думал Даскэлу, — но как трудно бывает помочь человеку! Как помочь Меланье Соаре? Обязать Кэрэушу вернуться к ней? Невозможно! Каждый следует своей судьбе, и никто не может решать за него главного. Жизнь бывает несправедливой, жестокой… но навсегда истинна!»
— Так что же нам с ним делать? — растерянно повторил Даскэлу.
— А ничего! — встрепенулась Меланья. Она успокоилась, потом спросила: — Письмо у вас?