Это замечание прозвучало в ее устах как напоминание, что уж ей-то, преданной и верной, гораздо больше известно о привычках хозяйки, чем ее законному супругу.
— Я это учту, — подмигнув Мэри, сказал Себастьян. Та попыталась улыбнуться. Себастьян видел, что служанка его недолюбливает, и его это забавляло.
— Лорд Боскасл…
— Да, Мэри?
— Простите мне мою дерзость, но ее милость не любит, когда ее тревожат так рано.
— Мне это известно, — усмехнулся Себастьян. — Но предоставьте мне решать самому, когда я могу разбудить собственную жену.
Он принес поднос с чаем в спальню и осторожно тронул Элинор за плечо.
Весело насвистывая, Себастьян поставил поднос на тумбочку, не в силах скрыть радость от того, что его жена в конце концов станет принадлежать ему не только телом, но и душой.
— Нам нужно поговорить, — сказал он.
— Не сейчас. Я только что проснулась и плохо соображаю.
— Выпей чаю, дорогая. Дело срочное.
Через несколько минут Элинор развернула газету, которую дал ей муж, и ахнула:
— Ах, Себастьян, это ужасно!
Элинор с ужасом читала статью, в которой описывались последние «подвиги» Мейфэрского незнакомца.
— Ты показал мне это, чтобы позлорадствовать?
— Что ты, дорогая.
— Ты прочел это сам?
— Могу процитировать отрывок, который особенно запал мне в душу: «Так чего же он ищет? Каплю любви и внимания…»
— «…самых красивых женщин Лондона, — продолжила Элинор. — В два часа ночи в скандально известный бордель на Брутон-стрит были вызваны два сыщика из Лондонского полицейского управления. Владелица борделя дала показания, что в ее заведение тайно пытался проникнуть человек, о котором вот уже более трех месяцев говорит весь Лондон. Хозяйка публичного дома столкнулась с ним лицом к лицу. Вот что она рассказала: "Я убедила Мейфэрского незнакомца снять маску"».
Себастьян сел на кровать.
— И когда он это сделал…
— «…я увидела, что его лицо обезображено таким отвратительным шрамом, что я никогда этого не забуду. Когда я расспросила своего ночного гостя о том, что его побудило к подобным действиям, мужчина объяснил мне, что он житель Корнуолла и его лицо было изувечено во время взрыва на шахте. Это достойное жалости создание призналось, что его единственным утешением являются тайные визиты к лондонским красавицам, которые стали бы избегать его, если бы увидели, как он уродлив. Его преступлением являются одиночество, преклонение перед женской красотой и неудовлетворенное желание».
— Надо же было такое придумать, — нахмурилась Элинор. — Я никогда в жизни не бывала в Корнуолле.
— Тогда, может быть, нам пора туда съездить вдвоем? Там есть прекрасный курорт Пензанс. Будем бродить по пляжу, взявшись за руки. Как это было бы здорово!