— Ну, отчасти Этна права, — с улыбкой замечаю я. — Ну же, мам. Ты должна признать: папа чересчур склонен к контролю. А ты всегда позволяешь ему настоять на своем, как и бабушке Кларе.
— Он всегда поддерживал во мне стремление рисовать…
— Да, в качестве хобби. Представляешь, что он сказал бы, реши ты, типа, делать на этом карьеру? Да он бы взбесился! — Тянусь к кусту белых степных роз, выращенных мамой, и срываю один цветок. — Потрясно. Розы в этом году просто чудесные…
Она предупреждающе кладет ладонь на мою руку.
— Кейт, твой отец тут ни при чем. Я позволила ему управлять собой. Я винила себя, винила болезнь, а правда в том, что я бросила живопись лишь по собственной вине. — Она задумывается. — Я боялась провала, — признается она. — Проще было вовсе не пытаться.
— Ты все-таки поедешь в субботу в Италию?
— Нет.
Она начинает приводить доводы в оправдание старой лесбы, но я почти не слушаю. Срезаю еще несколько роз и добавляю их в ее корзину, набираясь решимости, чтобы сказать ей о своих чувствах. Разумеется, я не хочу, чтобы мои родители расстались, и все же мама должна знать: ей больше нечего обо мне беспокоиться. Если это произойдет, я справлюсь. Лучше пусть они оба будут счастливы по отдельности, чем мучаются, изображая счастливую семью.
—…но, наверное, прежних отношений нам не вернуть.
— Она тебе не нужна, мам.
— Нет, пока у меня есть ты.
Я увертываюсь, когда она начинает трепать меня по волосам.
— Мам! Я имела в виду, чтобы поехать в Италию. Ты должна ехать одна.
— Милая, я не могу.
— Почему? Всего на три недели. Миссис Гедини может приходить убираться и все такое. Мы с папой справимся.
Я знаю, что мое предложение заманчиво. Она никогда никуда не выезжала самостоятельно. Я сама почти готова поехать с ней.
— А как же твой отец? Я не могу оставить его, это было бы нечестно.
— Мам, — тщательно подбирая слова, говорю я, — пора для разнообразия подумать и о себе.
Она устремляет на меня проницательный взгляд.
— Ты не должна оставаться только ради меня, — осторожно произношу я. — Мне скоро в университет. Если ты не уйдешь теперь, у тебя может уже никогда не хватить духу. Мамочка, я хочу, чтобы ты была счастлива. Не хочу больше за тебя тревожиться. — Опускаю глаза, чтобы она не заметила моих слез. — Когда мы в школе проходили «Титаник», миссис Бьюкенен сказала, что некоторые из утонувших могли бы спастись, если бы не цеплялись друг за друга. Иногда… иногда нужно просто отпустить.
Долгое время мама сидит молча. Ох, черт. Зря я вмешалась — это не мое дело…
Впрочем, ведь они оба сами вовлекли меня в него, разве нет? Тихонько ахнув, мама прикрывает рот ладошкой.