Побелев как мел, Саймон быстро сжал руку Уны, обошел Корделла и стремительно удалился.
— Корделл, иди, дорогой, все готово, — услышала Уна голос Эмили, которая, очевидно, вместе с Саймоном повернула к своему дому.
Теперь гнев Корделла обратился на Уну. Она сжалась, увидев, что он с угрожающим видом приближается к ней. Казалось, он готов вытрясти из нее душу. С усилием она заставила себя произнести почти игриво:
— Жаль, что тебя уже пригласили на завтрак, а то я предложила бы тебе чашечку кофе.
Проскользнув мимо Корделла, она прошла в спальню, захлопнула за собой дверь и, вся дрожа, опустилась на кровать. Какой злой рок привел Корделла именно в тот момент, когда Саймон обнял ее? Какие черные силы преследуют ее? Впрочем, какая разница! Едва ли она упала в глазах Корделла ниже, чем была. Ниже просто некуда.
Перемыв посуду после завтрака, Уна натянула купальник и побежала на пляж. Наплававшись вволю, она забралась на плот, заякоренный метрах в двадцати от берега. Когда дыхание выровнялось, она отжала волосы, стянутые на затылке, и легла на живот, опустив лицо на сцепленные пальцы. Тело ее колыхалось вместе с плотом, солнце припекало спину, и она погрузилась в блаженно-дремотное состояние. Удивительно, как движение воды и солнечное тепло снимают стресс. Сейчас ей казалось, что Корделл Паркер где-то далеко, за тысячу миль от нее.
Внезапно плот качнуло. Оглянувшись, Уна увидела высунувшуюся из воды голову. Нарушителем ее спокойствия был Корделл. Черт возьми! Неужели этот человек не может оставить ее в покое? Она снова положила голову на руки, чувствуя на себе его взгляд. Холодные брызги с его волос попали на ее раскаленную солнцем кожу.
Она ждала, что он начнет выговаривать ей «за новую попытку совратить» Саймона. Ведь только так он мог истолковать сцену на кухне.
Но Корделл молчал. Ей хотелось крикнуть, чтобы он сказал все, что ему надо, и убирался. Сердце стучало, как молот. Уна осторожно повернула голову и выглянула из-под руки. Корделл лежал на спине в двух футах от нее, заложив руки за голову, и, похоже, спал.
Во сне, подумала с отчаянием Уна, он еще более неотразим. О, как ей хотелось прикоснуться к нему, зарыться лицом в курчавые волосы на его груди, поцеловать мягкие коричневые соски, чтобы они затвердели, провести ладонью по плоскому животу…
— Прошу в гости.
Уна чуть не взвизгнула. Она так засмотрелась на голубые плавки, мокрая ткань которых выпукло обрисовывала то, что было положено скрывать, что не заметила, как Корделл открыл глаза. На лице его было знакомое выражение, от которого сердце ее то замирало, то билось так сильно, что каждый вздох отзывался болью.