- Надеюсь, я сумел Вам угодить, - внезапно раздавшийся голос, приятный, твёрдый, полный уверенности в себе, раздался совсем близко.
Канторович, ушедшая было в размышления, взмахнула головой, стряхивая тягостные думы - и увидела рядом с коляской того самого офицера.
Он улыбался, открыто, но нешироко. Так, будто справился с порученным командованием заданием, и ждал похвалы (а может, и повышения в звании).
- Да, признаться, эти цветы оказались полной для меня неожиданностью, - наконец нашлась, что ответить, Анна.
- Ваше благородье! Передал в лучшем виде! - довольно воскликнул лихач. - Барышня, прикажете ехать на Литейный? Или куда ещё…
Канторович не видела глаз извозчика, иначе бы заподозрила неладное.
- Вы не против, если я составлю Вам компанию? Мне как раз хочется посмотреть на город. Я так давно в нём не был…Война…Всё война…
- Что ж, не откажусь от Вашей компании. Хотя бы из-за роз, - рассмеялась Анна. - Но как Вас зовут?
- Дмитрий Бобрев, лейб-гвардии Финляндского полка поручик, к Вашим услугам!
Офицер цокнул каблуками, взял под козырёк - а через мгновение уже оказался в коляске рядом с Канторович.
- Лихач, трогай! Двугривенник сверху за бережную езду! - лихо скомандовал гвардеец.
Анна так улыбалась…
"Она прекрасна, - словил себя на мысли расточитель. - Она прекрасна"
Он смотрел, как она вдыхает аромат цветов. Краешек её губ играл натянутой струной, широко раскрытые глаза любовались то розами, то подснежниками. А рука…Её тонкая лева рука постоянно теребила волосы: сперва пальцы касались краешка бровей, затем ноготки танцевали на локонах, останавливались у виска - и всё начиналось снова.
- Благодарю Вас за столь прекрасные цветы, - наконец Канторович повернула голову.
Прядка упала на её глаза. Девушка, смеясь, поправила непослушные волосы.
- Пустое. Они вряд ли сравнятся с их хозяйкой.
Офицер ничуть не кривил душой: с каждым мгновением он всё лучше понимал, что желал бы осыпать комплиментами Канторович. Самые прекрасные слова в мире - и те должны были поблекнуть по сравнению с тенью этой девушки. Неужели он влюбился, как шестнадцатилетний юнкер? А что, почему бы и нет? Только…это помешает службе…Очень сильно помешает…
- Я, признаться, обратил на Вас внимание ещё несколько дней назад. Вы тогда беседовали…на повышенных тонах с неким господином в мундире министерства внутренних дел. И мне подумалось, что Вам требуется хоть какое-то отдохновение…Я, наверное, говорю несколько путано?
Он, контрразведчик со стажем, не боявшийся лично участвовать в арестах вражеских шпионов, стушевался. Что творит красота! Даже выученная загодя речь показалась ему теперь жалким монологом и третьесортной пьески.