Аннетт растерялась, но Патриция поспешила ей на выручку.
— Да. Он крикнул бы: стой, где стоишь! Отсюда первоклассный ракурс! И приступил бы к съемке, — весело предположила она.
Взрыв коллективного хохота сотряс стены автобуса, и Аннетт благодарно улыбнулась Пат, подсевшей к ней с другой стороны.
— Спасибо.
— Ну что ты, я твой должник — сегодня ты буквально спасла мне жизнь. — Но, — она внимательно посмотрела на Аннетт, — я заинтригована не меньше других поведением Саймона, хотя и предпочитаю держать соображения на этот счет при себе.
Аннетт уловила ревнивые нотки в ее голосе — кто может понять женщину лучше другой женщины, а тем более соперницы? — но склонила голову, отгородившись ширмой волос от всего мира.
Какая же я дура, совсем запутавшись, горько подумала она. Пат неспроста ревнует. Между ней и Саймоном что-то есть, они любовники — это ясно как Божий день! Глупо думать, что Саймон, этот светский лев с репутацией сексуального плейбоя Голливуда, увлекается такой пустышкой, как Маргарет, когда рядом есть Пат — великолепная красавица с умом математика и роскошным телом Венеры.
Она украдкой тяжело вздохнула. На фоне шикарной Патриции, подумала она, наверняка я кажусь Саймону жалкой серой посредственностью… Аннетт тихонько шмыгнула носом, чувствуя, как заныло ее бедное измученное сердечко…
Вечером актеры и съемочная группа устроили вечеринку по поводу окончания съемок. Все было прекрасно — и хрусталь бокалов с шампанским, и сверкающие туалеты дам, и горящие свечи, расставленные тут и там в небольшом гостиничном зале, создающие теплую и интимную обстановку. Тонкий смех порой заглушал громкую музыку.
Веселье было в самом разгаре, когда в дверях неожиданно появился Саймон — в темных узких джинсах, белой рубашке, небрежно расстегнутой у ворота, в обычном черном пиджаке он выглядел так загадочно, что невольно напоминал Мефистофеля.
Все замерли, кто-то спрятал под стол пустые бутылки из-под джина. Обычно Саймон не терпел пьяных пирушек и устраивал провинившимся разнос, но сегодня он был до странного благодушным.
— Можете смело расслабляться, ребята. — Он криво ухмыльнулся. — Завтра в съемках занята только Патриция, поэтому… — последовал разрешающий взмах рукой, — поэтому веселитесь и отрывайтесь по полной программе. Я разрешаю.
Аннетт проследила за ним тревожным взглядом — с легкой грацией леопарда он миновал группки веселящихся людей, сел за столик, полускрытый от посторонних глаз декоративной колонной, и, щелчком подозвав официанта, заказал бутылку хорошего вина и ужин. Девушка незаметно наблюдала за ним: он молча ужинал в полнейшем одиночестве, чуть наклоняясь к тарелке, и тогда его смуглое, осунувшееся лицо озарялось светом свечи. Он даже не подошел ко мне, с грустью подумала Аннетт.