Но вскоре и она признала правила игры и прикусила, оттянула жемчужными зубками его нижнюю губу — сотрясший его крупное тело вздох был для нее лучшей наградой.
— Значит, моя малышка любит кусаться… — страстно прорычал он и снова впился в ее губы, терзая, лаская их.
Из ее груди начали вырываться частые вздохи — его ладони легли на кожу ее длинной, узкой спины и, промассировав натянутые струной мышцы у основания шеи, спустились по косточкам позвоночника вниз, к истомившимся под повлажневшим шелком округлостям ягодиц. Она дернулась, словно ее ударило током, когда нервные пальцы погладили мягкую плоть, но, дразня, нарочно не стали добираться до пылающей сердцевины ее женственности и выскользнули из-под резинки трусиков… О Господи, в ее мозгу мелькнуло смутное отчаяние. Я, должно быть, обезумела, если хочу его ласк именно там!
И безумие действительно охватило ее, стоило Саймону расстегнуть пуговки рубашки. Горячие ладони приподняли ее отяжелевшие груди — маленькие, молочно-розовые, с тугими комочками сосков — и одарили их нежнейшими поглаживаниями. С ее губ слетел протяжный стон, попочка возбужденно задвигалась на его обтянутых джинсами бедрах, пальцы в ответной ласке взметнулись к сплетению мускулов на его груди. Ощущение упругой вспотевшей кожи и шероховатых завитков на ней, крохотных мужских сосочков, которые она шаловливо защемляла хрупкими суставчиками пальцев, окатывало пульсирующий центр ее существа волнами невиданного наслаждения.
Она быстро задышала, и Саймон, раскаляясь от ее жадных ласк, глухо простонал:
— Я хочу тебя, Анни! Здесь и сейчас! Он опрокинул ее на смятую постель и, нависая над ней, продолжил эротический массаж ее горячих грудок, но уже… губами… языком, поочередно вращающимся вокруг торчащих сосков — это было сравнимо только с пыткой каленым железом!
Его умелые ласки доводили ее до исступления, и она тихо постанывала, с радостью погружаясь в неописуемый поток новых ощущений.
— О, Анни, сладкая моя, — прохрипел он, закружив губами по тепло-перламутровой коже вокруг ее пупка. — Будь моею, клянусь небесами, я не причиню тебе боли. Разреши мне… — Он ласково приподнял ее конвульсивно вздрагивающие бедра.
Пока он стаскивал с нее трусики, Аннетт спешно освобождалась от рубашки. Когда ее скудная одежда разлетелась по углам, Саймон привстал и оглядел ее голое тело.
— Любимая, как ты красива, — хрипло прошептал он, восхищаясь ее розовым, ждущим телом и налег на нее. — Ты хочешь, чтобы я любил тебя?
— Да… Да! — Она едва не зарыдала от жгучего удовольствия, когда его ладони сжали налитые холмики ее грудей, увенчанные болезненно ноющими кончиками. — Да! О… о да… — задышала она, взмывая в сверкающие дали, чувствуя, как его нетерпеливые пальцы пощипывают ее острые сосочки.