Но не пойман — не вор, а так, сявка. «Ты на воле ходишь, жизни не знаешь», — сказал ему Граф Распола, старый карманник Пуров. Юрис уважил вора. На городской площади он прилюдно стянул кошелек у начальника стражи Распола и дал взять себя только к вечеру, измотав легавых беготней по тесным улочкам.
Был бит солеными плетьми и на год отправлен мостить дороги. Перед смертью Пуров назвал его своим наследником, обойдя многих сановитых воров.
На пути из Графов в Короли много всякого было в жизни Юриса. Его воровская честность и равнодушие к мирским благам проложили ему дорогу в Смотрящие за Общей Казной Россыпи. На тот момент в ней числилось около четырехсот тысяч солов, побольше, чем было у любого Лорда любой Оправы.
Колодный Король мог стать богаче настоящего короля, если бы пожелал. Но он не искал других украшений, кроме синих воровских перстней. И когда пришел срок сменяться — ему идти с воли, а новому Смотрящему заступать, — Юрис дал застать себя в доме городского судьи с шитым бриллиантами корсетом его содержанки.
Одного он не учел. Новый Смотрящий, презрев колодный закон, вступил с судейскими в сговор. Королю назначили каторгу и страшный кагалымский этап, с которого если и возвращаются, то мороженым мясом по реке, среди сплавляемых бревен.
Как положено, был он обрит, клеймен железом и отправлен на север в колодках. В грохочущей тюремной дрезине Юрис доехал до Граня, там его перевели на баржу, идущую вверх по Сплавице. От последней пристани девять верст в живой упряжке по летнему снегу, перемешанному с топкой грязью.
И вот он в Кагалыме.
«Твоя королева, — глумливый вертухай указал ему на свежеспиленную «женушку». — А вот твоя держава, — охранник вбил в «женушку» топор. — Вот твои подданные, — кивок на глухую стену деревьев. — Давай, властвуй».
Юрис шагнул к «женушке». Положил на холодное дерево левую руку, скованную «обручалом». Провел пальцами по мерзлой коре, запоминая узор годовых колец. Ладонью огладил выступы и сучки. Сжал руку в кулак.
Правой рукой выдернул топор. Глянув в застывшие глаза Юриса, вертухай попятился, нашаривая рукой пищаль.
Топор опустился, с глухим стуком вонзаясь в дерево. Лицо Короля не дрогнуло, только разом побледнело, и окаменели скулы. Рванув штанину, он перевязал жгутом обрубок, затянув его зубами. И, качаясь, пошел в сторону леса.
Вертухай, сука, пальнул в спину, но не попал, конечно. Следом не побежал — уходя, Король не забыл прихватить освободивший его топор.
Несколько часов спустя Юриса нашли Снежные Следопыты. Северной ночью он бы уже окоченел, но стоял день, лето, даже снег местами стаял. Умирать Королю предстояло медленно, от слабости и порченой крови.