— Братья?
— Один брат. В новой тюрьме сидит.
— Сёстры?
— Две. Одна ходит. Другая в больнице лежит.
— Форточник, что ли?
— Нет, мал больно. Подросту, в форточники выйду. Покамест так, с лотков где жрать таскаю…
— А ночуешь где? В ночлежном?
— Зачем?
— А где ж?
— Вчерась — в бульварном. Третьего дня — в Александровском. Нынче опять в Бульварный шёл. Не дошёл, зазяб.
«Сашка» кончила есть и вытирала теперь руки о грязную скатерть. Она только пила, не закусывая. Я приказал подать вина.
— Вот это здорово! Совсем по-праздничному.
Мальчишка продолжал глотать с такой же жадностью.
В дверь раздался сильный стук. Так стучит только отчаяние.
Посетители вскочили с испуганным видом.
До меня донёсся шёпот: «полиция?»
В их взглядах на меня я прочёл подозрение: уж не я ли привёл за собой полицию?
Хозяин стоял около лампы-молнии, готовясь её погасить в нужный момент.
Растерявшийся половой побежал отворять дверь.
Донёсся какой-то разговор, и в комнату ворвался человек с видом затравленного зверя, которого преследуют по пятам.
— Ванька! — свободнее вздохнула компания. — Напугал, чёрт!
Но хозяин преградил ему путь.
— Гонят?
— Гонят. Да мы бросились в разные стороны.
— Убирайся!
— Да за мной со следа сбились…
— Сей момент убирайся!..
Хозяин схватил его за шиворот. Половой подскочил, готовый к услугам. Но я схватил хозяина за рукав:
— Стойте… Садись сюда. Если придёт полиция, я покажу, что с вечера сижу здесь с ним. Что он никуда не отлучался. Садись!
«Ванька» посмотрел на меня с изумлением, с недоверием:
— Не сыщик ли?
— Садись, коли барин выправить обещает! — улыбнулся хозяин.
И «Ванька» робко сел на край стула. «Сашка», принявшая на себя роль хозяйки, налила ему рюмку водки.
— Пей!
— С праздником! Рождеством Христовым, — сказал Ванька.
— А ведь и впрямь! С праздником, с Рождеством!
Все потянулись чокаться рюмками, стаканами пива, вина.
— С Рождеством!
— И вас также!
— А ты, пострелёнок, чего хочешь? — обратилась к мальчишке «Сашка».
— Красной водки, которая сладкая!
— Дать ему красной водки, которая сладкая!
— А чего ж не жрёшь, анафема?
— Устал!
Он сидел теперь пыхтя и отдуваясь, словно после тяжёлой работы.
— Дозволите? — спрашивал Ванька, нерешительно протягивая руку к остаткам еды.
— Ешь, ешь! Всё, что хочешь, ешь! — хозяйничала Сашка. — Разговляйся!
И налила Ваньке водки. Он каждый раз произносил всё веселее и веселее:
— С праздником всю честную компанию!
И все, веселея и веселея, чокались. Мальчишка не отставал от других, потягивал наливку, — теперь он весь раскраснелся, согрелся совсем, весело поглядывал кругом и вдруг неожиданно заорал, указывая на «Ваньку»: