* * *
Но женой была Элинор, а с ней все иначе. Перед отплытием во Францию Генрих узнал, что Элинор снова беременна и сопровождать его не сможет.
— Я тебе говорю, — шумела Элинор, — больше этого не будет. Как только вышла за тебя, я рожаю одного за другим.
— Вы хорошо наполняете детскую короля, ваше величество, — возразил Генрих. — Сколько на свете королев, которые молятся и ходят на богомолье, чтобы родить хотя бы одного-единственного сына. У вас их уже двое, а то, что я любезно посеял в вас, может снова оказаться сыном. Только подумать! Трое сыновей в детской!
— Это не считая твоего ублюдка.
— Жефруа? Как он там?
— Он меня совершенно не интересует.
— Ты, оказывается, ревнива.
Элинор не ответила. Она ему никогда не простит этого внебрачного ребенка. Когда она была в него так влюблена, все время думала о нем, он развлекался с женщинами сомнительного поведения, а одной до того увлекся, что поместил ее ребенка в королевскую детскую.
— Как бы я хотела поехать с тобой за море.
— Тебе нравится еще мое общество? Я польщен.
— Нет, хочу увидеть мою дорогую и прекрасную Аквитанию.
— Чтобы посидеть в саду в окружении певцов, которые воспевают твою красоту и притворяются, будто в тебя влюблены?
— Зачем им притворяться?
— Потому что ты уж совсем не молода, а вынашивание детей женщин никак не украшает, только прибавляет им лет. Они лукавят, возвеличивая тебя как «королеву любви». И знаешь, почему? Только потому, что ты королева Англии.
— Все, на этом закончено. Когда родится этот, я снова уеду в Аквитанию.
Генрих насмешливо кивнул, а сам тем временем мыслями был уже далеко, со своей милой Розамунд.
Вскоре он уехал во Францию.
* * *
Генрих получил письмо от матери. Она просила его приехать в Нант, где ждала его вместе с братом Жефруа.
Матильда была рада вновь увидеть любимого сына. Обняв его, она чуть отстранилась и стала рассматривать Генриха.
— Как дела в Англии?
— Хорошо. Все дела я поручил очень надежному человеку. У меня лучший в мире канцлер. Да и Элинор не новичок в управлении государством.
— У тебя хорошая жена.
— Она очень утомляет, — поморщился Генрих.
Матильда не удивилась. Уж ей-то хорошо известно, как утомительна может быть женщина: сама грешна этим.
— Я позвала тебя приехать из-за Жефруа.
— Опять он! Снова плетет заговор?
— Жефруа больше никогда не будет плести против тебя заговоры.
— В это трудно поверить.
— Да, сын мой. Твой брат безнадежно болен. Я думаю, ему уж не подняться с постели.
— Жефруа… да он же совсем молод!
— Смерть не щадит никого, ни старого, ни молодого. Тебе надо побеспокоиться, чтобы с его смертью ничего не потерять.