— Лорелея, выслушай меня. Я не могу допустить, чтобы ты жила с человеком, которого разыскивают. Я не хочу все время оглядываться, а каждое утро просыпаться с мыслью, не предали ли нас.
— Мы могли бы уплыть в Америку или…
— Я дал слово, дорогая. Ворон бы не задумываясь нарушил свое обещание. Но я уже другой человек, — он прижался губами к ее виску. — Ты сама говорила, что я изменился. Я не могу нарушить слово чести.
— Даже если это будет стоить нашего счастья и твоей жизни? — надломленным голосом спросила она.
— Послушай, но ведь есть шанс, что меня признают невиновным.
— Я не настолько глупа, чтобы поверить в это.
— Отец Ансельм, Жан и Сильвейн проследят, чтобы ты благополучно добралась до Коппе. Они вместе с бароном Неккером позаботятся о тебе.
Она внимательно посмотрела ему в глаза:
— Но кто позаботится о моем сердце, Дэниел? Скажи мне.
— Ты очень сильная, любовь моя, и у тебя есть очень важная работа. Ты выдержишь.
Он встал и потянул ее за собой, оборачивая одеяло вокруг ее дрожащих плеч. Ее волосы спутались, а широко открытые глаза смотрели на него с невыносимой тоской.
— Одевайся, любимая. Охрана консула уже на подходе. Бонапарт не разделял твоего убеждения, что я изменился. Он послал маленькую армию, чтобы быть уверенным, что я поневоле сдержу свое слово.
Лорелея ступила во двор приюта. Все тело болело, а сердце разрывалось от мысли, что она теряет Дэниела.
Он стоял в стороне от группы каноников и послушников. В замшевых бриджах и толстой куртке, с сияющими волосами, рассыпанными по плечам, ее муж выглядел таким же строгим и прекрасным, как покрытые льдом горные вершины, окружающие перевал Большой Сен-Бернар. Но никогда еще он не казался таким одиноким. У Дэниела не было с собой никакого оружия, да он и не собирался ни от кого защищаться. Он напряженно смотрел на тропу, на которую с западной стороны озера свернули шестеро одетых в красные мундиры солдат, восседавшие на мулах.
Лорелея прижала руку к сердцу. О, Дэниел! Неужели она сделала из него человека чести только ради того, чтобы послать его на смерть?
Мьюрона и его спутников нигде не было видно. Им нельзя было показываться на глаза консульской охране.
Солдаты въехали во двор. Обычно гостей принимал настоятель, но теперь его не было, и эту обязанность принял на себя отец Дроз. Под шляпой с конусообразной тульей виднелось печальное лицо.
По традиции приветствия он воткнул свой альпеншток в землю и поднял руку ладонью вперед.
С красными от холода щеками, на землю спрыгнул капитан консульской охраны. Резкий ветер развевал полы его шинели и рвал с головы треуголку.