Более того, страна быстро обнаружила, что правило Не Навреди (или даже Повышение Рейтинга), открытое в ходе саги Эшдауна, имело весьма ограниченное применение. Неверность должна быть старой и закончившейся, все партии должны вести себя хорошо, и центральной фигурой должен быть мужчина. (Если бы лидером партии была женщина, вообразите лицемерие и безжалостность ответного удара газет.) И уж безо всяких разговоров мужчине следует быть гетеросексуальным. Словно бы нарочно для того, чтобы без околичностей указать на рамки допустимого депутатского поведения, новый случай разразился в марте, прямо перед тем, как были назначены выборы. Член парламента от Хексема в Нортумберленде, тридцатидевятилетний холостяк (ультраконсерватор, противник абортов и курения, трезвенник), задержан был с другим мужчиной у Хампстед-Хит;[76] оба находились в автомобиле, припаркованном на улице, известной своими жителями-гомосексуалистами, которые часто встречаются в определенном районе Хита — Гобблерз Галч. Члену парламента сделали внушение, как это обычно случается с лицами, впервые совершившими противоправное деяние, но обошлось без официального обвинения; и хотя полицейские внушения не являются публичным достоянием, не стоит особо удивляться, что информация об этом случае просочилась в прессу. «ГОЛУБОЙ ПОЗОР ДЕПУТАТА» — участливо озаглавила свою заметку The Sun\ не прошло и сорока восьми часов, как хексемские тори подыскивали себе нового кандидата. Флит-стрит, раз начав принюхиваться к Хексему, тут же надавила на молодого претендента от либерал-демократов, чтобы тот сознался в своей гомосексуальности. Так он и поступил — очень любезно с его стороны, а попутно заявил: «Я как раз на этом и хочу выиграть». Разумеется, он проиграл, на этом или не на этом, получив на 4000 голосов меньше, чем либерал на выборах 1987 года, тогда как (не-гомосексуальный, судя по всему) тори за здорово живешь увеличил консервативное большинство на участке более чем на 5000 голосов.
Никакие вопросы подобного рода не нарушали мирное течение кампании в избирательном округе Хампстед и Хайгейт. За исключением единственного безобидного выпада — а именно дерзкого крика «неандерталец», — ни о какой грязи не было и речи. На первый взгляд, это место само должно было приплыть в руки лейбористов. У них был кандидат-знаменитость; прошлые выборы Тори выиграли с перевесом всего в 2221 голос, и таким образом округ стоял двадцать четвертым номером в списке ключевых колеблющихся округов, где должна была одержать реванш лейбористская партия; нынешний консервативный депутат уходил на покой, так что личный фактор не будет играть роли при голосовании; наконец, молодой конкурент Гленды Джексон был одним из тех, кто нес ответственность за введение районного — или избирательного — налога, самого поносимого налога, введенного в стране за последние десятилетия, если не века. Что такого должно было случиться с лейбористами, чтобы они упустили этот шанс?