Она молча смотрела на меня, стоя под аркой нашего дома, а на чугунной решетке змеились драконы. На ее бледном лице лишь глаза. Поодаль остановилась машина; черные глаза на мгновение ожили, отразив свет противотуманных фар, и снова погасли.
– Понимаю, – сказала она.
– Откуда тебе знать? – крикнула я и пошла вперед, не дожидаясь ответа.
Я пришла домой, надеясь, что никого не будет. Все должны были оставить меня в покое. Мне не до них. Мне нужно подумать. Я лежала на новой кровати без единой мысли в голове. На стенах моей спальни вспыхивали, скользили, менялись красные, желтые, зеленые, синие огни рекламы дома напротив. У меня самый лучший дом в центре, со светомузыкой для настроения. Красный – ненависть, желтый – ревность, зеленый – отвращение, синий – надежда. Синего – цвета надежды – чуть больше. А надежда – цвета весеннего неба. Весной все начинается. Все будет хорошо.
– Он ей не нужен. Надо терпеть. И все будет хорошо.
Я поднялась с кровати и пошла искать мужа. Он смотрел в монитор, на заставке которого мчались с невиданной скоростью белые облака. Безумный белый поток рваного клочковатого снега из никуда в никуда.
– Что смотришь?
Я обняла его сзади, и он сжал мои ладони. Так крепко, что пальцам моим стало больно. И не обернулся, завороженный белой небесной рекой.
– Облака, – ответил он.
– И что в них такого?
– Облака ставят границы.
Я убрала руки, он не стал меня удерживать.
– Между кем? – изменившимся голосом спросила я.
– Между отдельными планами картины.
– Какой картины? – мой голос готов был сорваться на крик.
– Обычной, – вяло ответил он. – Живописной.
– Ты никогда не интересовался живописью.
– Где-то читал. Не помню. – Он повернулся ко мне. – Пойдем спать. Я устал.
– А ужин?
– Пойдем. Я ел на работе, – он тяжело поднялся и вышел, не взглянув на меня.
Я осталась смотреть на беззвучный белый поток небесного снега. Постояла, выключила монитор и отправилась к сыну. Он, как обычно, валялся на диване, слушая музыку.
– Ты ужинал?
– Да.
– Уроки сделал?
– Да.
– Хорошо. – Я оглянулась, будто что-то искала.
– Мам! – раздражился сын.
– Спокойной ночи. – Я еще раз оглянулась и пошла в спальню.
Боже, если бы ты знал! Как мне не хотелось туда идти!
Мой муж стоял у окна, контуры его силуэта попеременно светились уличной рекламой – ненавистью, ревностью, отвращением и надеждой. Всего понемногу, но цвета надежды меньше, чем остальных.
– Ты еще не разделся?
– Сейчас.
Я смотрела, как раздевается мой муж, со смешанным чувством любопытства и стыда. Словно тайно, исподтишка наблюдала за наготой постороннего, абсолютно чужого мне человека. И во мне вдруг проснулось желание. Сильное, как никогда. Но облака поставили границу, я уснула одна в постели с собственным мужем.