Но противник тоже был не лыком шит. Пробить бреши в обороне частей и соединений 11-й немецкой армии, которой командовал генерал Эрих фон Манштейн, советским войскам не удалось. Умело комбинируя удары авиации с контратаками ограниченными силами немцы удержались на перешейке и о снятии блокады Севастополя, как впрочем, и о скором освобождении всего Крыма пришлось забыть. Более того, подтянув 22-ю танковую дивизию и перебросив в Крым дополнительные силы авиации (в частности, знаменитый 8-й авиакорпус пикирующих бомбардировщиков генерала Вольфрама фон Рихтгофена и закаленную в боях IV/JG51 гауптмана Гейнца Бэра), немцы смогли сами перейти в решительное наступление. Вскоре самолеты Люфтваффе вновь господствовали в небе, так как немецкие истребительные группы к этому времени были полностью перевооружены мощными Bf109F-4, обладавшими безусловным превосходством над всеми советскими истребителями того времени. Результаты не замедлили сказаться: советская авиация понесла тяжелые потери. В частности, в трех авиаполках 27-й ИАД, штабу которой был оперативно подчинен 265-й ИАП, к началу мая 1942 г. оставалось всего 38 истребителей…
Ожесточенные бои в небе и на земле велись с раннего утра и до позднего вечера. Но если летчики могли вздремнуть между вылетами, то механики не закрывали глаза по несколько суток днем готовя истребители, а ночами ремонтировали их, чтобы утром залатанные «ишачки» снова могли подняться в крымское небо. Понятно, что внимание в этих условиях нередко притуплялось, что приводило порой к невероятным инцидентам, один из которых и произошел с Михаилом.
К этому времени он уже стал ведущим пары и пересел на пушечный И-16 тип 27. Вернувшись из очередного полета, он зарулил на стоянку, где механики и оружейники тут же начали готовить машину к повторному вылету. Едва выбравшись из кабины, он тут же начал докладывать комэску о проведенном бое, в ходе которого сбил одного «мессера». Тем временем, оружейники открыли крыльевые крышки патронных ящиков 20-мм пушек и, набив ленту, начали укладывать ее, предварительно вставив в приемник ШВАКа. Находившийся в это время в кабине моторист проверял мотор работающий на холостых оборотах и непонятно как зацепил гашетку… Раздался залп. С головы Михаила, стоявшего у самого обреза крыльевого ствола, буквально сбило летный шлем и на время оглушило. В таких случаях обычно говорят «родился в рубашке».
Вспомнить об этом Михаилу Кибкалову пришлось еще раз 15 июля 1942 г. над Кубанью, где сражался 265-й ИАП после трагической сдачи Керчи. В тот день он в составе четверки сопровождал группу Ил-2, наносивших удар по заправлявшимся немецким танкам. Штурмовиков было мало, а подобные цели всегда имели приличное зенитное прикрытие и Михаил, не удержавшись, решил помочь штурмовикам, тем более, что по огневой мощи его пушечный И-16 не уступал «горбатому». Стремительно пикируя сквозь огненные трассы и разрывы, маленький тупорылый «ястребок» начал обстреливать стоявшие на открытых грузовиках расчеты 20-мм «фирлингов». С небольшой высоты было хорошо видно, как трассы пуль и снарядов сбивают с платформ немецких зенитчиков как кегли, одновременно корежа и поджигая автомашины. До земли остается несколько метров… пора набирать высоту. Ручку на себя и набравший высокую скорость истребитель устремляется вверх. Переломив траекторию переворотом через крыло, пилот снова пикирует. Но теперь немецкие зенитчики встречают И-16 сосредоточенным огнем. Тем временем «Илы» выполняют последний заход и пожаться на обратный курс.