Недолгие зимние каникулы (Добряков) - страница 40
— Действительно! Почему ты? — вслед за Мариной спросил Алеша.
— Разве мне краски жалко! — сказала Марина.
— В самом деле! — поддакнул Алеша. — Разве ей жалко?
— Нисколько не жалко. Когда пойдем перекрашивать? Сегодня?
— Сейчас, — сказал Алеша. — Чего ждать? Пока краска совсем засохнет?
— Тогда сейчас и пойдем! — Марина тряхнула косами. — Я возьму кисти. А ты, Леня, ножик возьми, краску счищать…
Вот как сразу закрутилось дело. И трех часов не прошло, с тех пор как утром я позвонил у дверей Греки, а сколько уже событий! Теперь мы шагаем к школе — я, Алеша и Марина. У Алеши в руке — тяжелая банка с краской.
Время от времени я украдкой оглядывался по сторонам. Вдруг Грека покажется? Надоело ему с головоломкой возиться — он и вышел на улицу. Вполне может оказаться у нас на пути. А хотя чего тут такого? Не боюсь я его… Не боюсь разве? Я и сам не мог толком ответить на это. Во всяком случае, будет лучше, если он ничего не будет знать.
Я покосился на Марину.
— Сапожкова, а ты умеешь держать язык за зубами?
— Я же сказал, — воскликнул Алеша, — она во какая надежная!
— Понимаешь, к чему это? — продолжал я. — Ни одна душа не должна знать о нашей тайне. Только мы втроем. И никто больше. А то можешь так подумать: «Ах, какой хулиган этот Грека! На собрании его надо обсудить, родителей в школу вызвать». А зачем это? Озлобится Грека, и все. Он такой.
— Да ты что расписываешься за меня! — с обидой сказала Марина. — Никому не собираюсь ничего рассказывать. Это же лучше, когда тайна. Интересней. Я так хорошо представляю себе: вот подходит Грека после каникул к нашему классу и весь дрожит от нетерпения. Ожидает, что там паника, крики, красный директор посреди класса и бледная, чуть живая Ирина Васильевна. А в классе — тишина и все парты как новенькие… Нет, Грекину парту я бы оставила грязной. Вернее, его половину парты.
Я и сам живо представил эту картину и засмеялся:
— На его парте живого места не осталось. Уж я постарался!
— Нельзя оставлять его парту грязной, — задумчиво заметил Алеша. — Он тебя может, Боря, заподозрить.
— А пускай. — Я небрежно плюнул на остренький гребень сугроба — Доказать-то все равно не сможет. Да и не боюсь его.
— Это правильно, — одобрил Алеша. — Бояться его нечего. В обиду не дадим.
Глава одиннадцатая, из которой читатель узнает, какая на меня была возложена трудная, опасная и почетная миссия
В школе готовились к празднику. Где-то стучали молотком, сверху, из актового зала, доносились звуки баяна и голоса хора.
На лестнице нам встретилась учительница старших классов. Она нисколько не удивилась, увидев нас, лишь сказала: