– Вовсе нет. Этим полиция занимается. И потом, все преступники идиоты. В большинстве случаев мы находим их именно там, где ищем, – в подвале у родной мамочки. Они там напиваются и трогают себя за разные места.
– Тогда зачем вы приехали?
– Из любви к отцу. Короче, отвечаю на ваш вопрос. Нет. Я ничего собирать тут не буду. Приедет моя приятельница, вот она и будет собирать образцы. Теперь я ей уже трижды буду должна.
Я не успел спросить про первые два раза. Саманта повернулась и помахала невысокой темноволосой женщине, вывернувшей из-за угла. Кудряшки, сиреневая помада, кожаная куртка в обтяжку. Женщина поставила сумку на землю и потянулась чмокнуть Саманту в щеку. «Привет, красотка». Потом протянула мне руку. На внутренней стороне кисти у нее была татуировка – истекающая кровью роза.
– Энни Ландли.
– Итан Мюллер.
– Оч приятно… – Она повернулась к Саманте: – С тебя уже три раза причитается.
Саманта кивнула:
– Пошли.
– А я думала, у меня хата маленькая.
Энни заглянула в квартиру с порога. Она надела резиновые перчатки и шапочку.
– Да, после вашей уборки уликами особо не разживешься.
– Люблю порядок.
– Сколько тут народу побывало?
– Много.
– Их надо будет исключить, так что валяй, составляй список. – Она посмотрела на часы и вздохнула: – Подгребай часов через пять.
Мы с Самантой вышли, чтобы дать Энни возможность развернуться.
– Вы ведь можете и не ждать, – сказал я.
– Смешно, – ответила она. – Я как раз собиралась сказать вам то же самое.
– А как же работа?
– Успеется. Не такие у нас на службе строгие порядки, как вы думаете.
– Я ничего такого не думал.
– Ну и правильно. Никто еще с обеда не вернулся. Наши трудяги в лепешку расшибутся, лишь бы не работать. Вы за всю жизнь столько ссылок на порнуху не видели, сколько мне за час коллеги присылают.
– Здорово, что вы за это взялись, – сказал я. – В смысле, здорово, что вы так к отцу относитесь.
– Спасибо. – Она криво улыбнулась. По тону стало понятно, что права оценивать ее поступки у меня нет. – Довольно трудно быть хорошей дочерью, когда он звонит тебе и говорит, что в понедельник, в двенадцать ноль-ноль, я должна приехать туда-то. Он кого хочешь до белого каления доведет. Все ему вынь да положь. И не только в работе. Он вообще такой.
– Может, он не понимает, что вам это неудобно. – Я защищал Макгрета и чувствовал себя двуличной сволочью. Кто лучше меня знает, каково это – выполнять бессмысленные приказы отца? То, что нас бесит в собственных родителях, в чужих кажется совершенно нормальным.
– Да все он понимает. Чего тут не понять. Он знает, каково это – отпрашиваться с работы. Потому и просит, гад. Больше-то никто не согласится. Не верите, спросите у мамы. Она с удовольствием поделится с вами батальными историями из их совместной жизни.