Туркмены, видя, что их настигают, быстро причалили к берегу. Вылезли из киржимов, бросились наутек, вверх по барханам, прячась за кустами тамариска.
— Стой! Стой! — кричал переводчик по-туркменски. Он первым выпрыгнул из баркаса и погнался за кочевниками. Догнал немощного старика, поймал его за полу халата. — Не бойся, не тронем... Чего ты испугался? — обрадованно говорил армянин, — Давай, поедем на корвет — гостем будешь...
Старик замотал головой и схватился обеими руками за куст. Моряки взяли его под руки и поволокли к баркасу. Спустя полчаса, команда с «пленником» поднялась на корвет. Гость никак не мог освоиться, хотя армянин Муратов и Муравьев втолковывали ему с жаром, чтобы яшули перестал трястись и сказал, где находится кочевье Кията. Наконец старик развязал язык. Сказал услужливо:
— Кият базар гитды.. В Кара-Су ушел.
Муравьев выведал у него все, что требовалось, и объяснил столпившимся у грот-мачты офицерам:
— Итак, господа, существуют два бугра — Серебряный и Белый. Мы сейчас побывали на Белом и теперь правильно держим курс — на Серебряный Бугор. До него еще двое суток ходу...
— Выходит, Остолопов прав? — удивился и заметно побледнел Басаргин.
— Выходит так, — сказал Муравьев и продолжал: — Кият-ага, как сообщает наш гость, живет со своим кочевьем в Гасан-Кули. Сельцо сие находится между Белым и Серебряным буграми. Но сейчас Кията дома нет. Он уехал торговать в Кара-Су, а этот базар расположен чуть далее Серебряного Бугра. Следует принять решение: плыть к речке Кара-Су или же остановиться в Гасан-Кули и ждать возвращения Кията.
— А черт его знает, когда он оттуда вернется, — тоном, не терпящим возражения, сказал Пономарев: — Гони, Григорий Гаврилыч, на всех парусах к Серебряному Бугру!
Капитан корвета промямлил что-то невразумительное и отправился к рулевому. Пономарев проводил его испытывающим взглядом, покачал головой и обернулся к Муравьеву.
— А тот, Остолопов, не такой уж остолоп, как значится по фамилии, — засмеялся майор. — Теперь давно на рейде стоит и посмеивается над нами. Ну, да ничего! Так нам и надо, горе-морякам! Пойдемте, господа, обедать,— позвал он офицеров и направился в кают-компанию,
Громадный базарный двор близ Кара-Су, обнесенный каменным забором, был переполнен торговым людом. Всюду стоял деловой, напряженный гуд. У каждого прилавка, У каждой площадки толпился народ. Продавались арбы и разобранные кибитки, смоленые кулазы и таймуны, седла, хомуты, казаны, большие чаши и пиалы... Горками тут и там красовались арбузы и дыни. Стояли арбы с яблоками, с орехами и гранатами. Чуть поодаль продавалась халва и другие сласти. И тут же тянулись ряды торговцев материей. Сверкала на солнце жгуче-черная, с синим отливом, парча, китайская тафта, европейские сукна, ситец, шемахинские шелка...