— Боюсь, для одного утра это слишком большое умственное напряжение, а результат, увы, плачевный, — промолвил он и прибавил извиняющимся тоном: — Кажется, у меня снова начинается мигрень.
— Кора ивы, — посоветовал Франклин. — В ней содержится особенный ингредиент, снимающий головную боль. Я никогда не беспокою слуг в такую рань, но ради вас, мой друг, я сейчас позвоню и попрошу найти Бэнкрофта, секретаря нашего посольства; вам уже давно пора с ним познакомиться. Он и принесет ивовый отвар. Этот малый — настоящий дока в медицине. Он работал на плантации в Гвиане и получил патенты на всевозможные красители для тканей, добываемые из коры деревьев и различных тропических растений. Несколько лет назад я поспособствовал его избранию в Лондонское королевское общество,[128] и с тех пор он является нашим тайным агентом в Британии.
— Но откуда вы знаете, что этому человеку можно доверять? — поинтересовался Адамс. — Кое-кто считает, что Эдвард Бэнкрофт просто спекулирует на войне и действует исключительно ради собственной наживы. Если он берет деньги от нас, он с равным успехом может брать их и от англичан с французами. Надо ли посвящать его в информацию, которая приходит нам из Конгресса? А позволять вести записи на наших тайных совещаниях?
— Дорогой мой Адамс! — Франклин потянул шнур звонка, недоуменно пожимая плечами, словно не понимал причины такого беспокойства. — Во Франции все в той или иной степени шпионы. Здесь, знаете ли, мало что изменилось со времени вашего последнего посещения, и вы убедитесь в этом. Но во-первых, сейчас не ведется никакой войны, на которой можно спекулировать, будь то в финансовом плане или в философском. Мы приглядываем за британцами только с одной целью: убедиться, что они не затевают новых военных действий. А во-вторых, здесь, в Ле-Валентинуа, наша жизнь столь открыта и невинна, что просто не за чем шпионить.
Не успел Франклин отпустить шнур, как дверь в коридор распахнулась; на пороге стоял Эдвард Бэнкрофт собственной персоной, одетый — как и всегда — так, словно собирался на модный бал: кружевное жабо, сатиновые брюки и напудренный парик. Адамс метнул на Франклина свирепый взгляд, однако тот сделал вид, что ничего не заметил, вместо этого он воскликнул со своей обычной кривой ухмылкой:
— Черт побери! Можно подумать, что стены имеют уши. Дорогой Бэнкрофт, мы только что вас вспоминали.
— Видимо, мне подвластны такие силы, что и не снились профессору Месмеру, — улыбнулся в ответ Бэнкрофт. — Несколько секунд назад я сидел в малой гостиной, как вдруг интуиция подсказала мне, что меня ждут в этой комнате. И вот я нахожу, что вы, непривычно одетый для такого часа, уединились здесь со своими коллегами. По всему видно, что вы, джентльмены, перед появлением вашего секретаря вовсю плели свои хитрые интриги.