— Ты что! — возмутился Чеботарев. — Мне ж в поездку, — и он отодвинул от себя стакан.
— Так и я ж на работе, — пожал плечами Тюкин, словно это был самый веский довод за то, чтобы выпить.
Четверо маститых, наблюдавших эту сцену, переглянулись. Молча поднялся самый старший из них — машинист Карбышев, подошел к Тюкину. Молча встал возле него. У Тюкина забегали глаза.
— Вылей! — властно сказал Карбышев.
— А я не за ваши, за свои… а вы разве не пьете?
— Пьем! — отрубил Карбышев и выплеснул в пустую тарелку стакан, — Пьем! — И он медленно пошел на свое место.
Тюкин не осмелился ничего сказать. А Карбышев обернулся к Чеботареву:
— А ты тоже! Машинист, называется!
— Был машинист, да теперь помощник, — развязно ответил Владимир.
— С таким дружком и в кочегары недолго.
— У дружка руки золотые.
— Руки-то золотые, потому и сходит все с рук. Чеботарев не ответил. Поднялся, пошел. Вслед засеменил Тюкин.
— Сколько раз тебе говорил, — зло сказал Владимир, когда они вышли. — Выпить тебе негде, что ли? Вечно в столовую прешься.
— Да ну их к черту, — отмахнулся Тюкин. — Ты с кем едешь?
— С Дубравиным, — нахмурился Владимир.
— Мировая машина. Сейчас только клапан на инжектор поставлю и будут заправлять.
Так и не поев, Чеботарев отправился домой, а изрядно выпивший Тюкин — в депо. На канавах стояло несколько холодных паровозов. В окне одного из них ярко горела переносная лампа. Ниже номерного знака табличка: «Старший машинист В. С. Дубравин». На эту машину и поднялся Тюкин. Видно, что он уже здесь работал. Взял с сиденья медный клапан, размером с поллитровую банку и попытался ввернуть в тело котла. Резьба не наживлялась.
— Э, черт возьми! — выругался он.
— Давай быстрей, Тюкин! — раздается крик снизу. — Машина под первый номер идет.
— Сейчас, сейчас…
Он наживил, наконец, резьбу, завертывает ключом. Клапан идет туго, сил не хватает.
— Вот проклятый! — бормочет Тюкин. Решительно хватает кусок дымогарной трубы, валявшейся на полу, насаживает ее на рукоятку ключа. Рычаг получился длинный. Тюкин налег на него всем телом. Скрипя и подрагивая клапан пошел. Медный клапан шел не по резьбе. Острая стальная резьба котла резала тонкие медные нити, прокладывая себе новый ненадежный путь.
Клапан стоит точно пробка в бочке. Одна его сторона — под напором котла, вторая выходит наружу в будку машиниста.
…Холодный паровоз вытащили из депо и развели пары. А ненадежно поставленный клапан так и остался, точно мина замедленного действия. Где-то она сработает…
На душе у Чеботарева было тяжело, потому и шагал тяжело, смотрел вниз. Нет, он никуда не смотрел. Он думал, и думы его были горькие.