Если я случайно обмолвлюсь о том, что дом Сары стоял неподалеку от огромного парка, где бродили совсем ручные олени, вы не вскочите на ноги, не начнете кричать: «Господи! Принесите мне ружье, и я пойду и поохочусь на одного из этих глупых зверей!» Нет, вы не станете вскакивать. Вы просто задумчиво потрете подбородок и подумаете: «Гм-м… Наверное, это Ричмонд-парк на окраине Лондона».
Это история для просвещенных людей — таких, как вы.
Мне не придется описывать вам вкус чая, который приготовила для меня Сара, когда пришла в гостиную утром. В моей деревне мы никогда не пробовали чая, хотя чайные кусты растут на востоке нашей страны, где земля поднимается к облакам, а воздух такой влажный, что на деревьях вырастают густые моховые бороды. Там, на востоке, чайные плантации тянутся вверх по зеленым склонам и исчезают в тумане. И чай, который там выращивают, тоже исчезает. Я думаю, он весь идет на экспорт. Я никогда не пробовала чая, пока меня вместе с ним не экспортировали. Я спряталась между коричневыми бумажными мешками в грузовом отсеке корабля. Через два дня я так ослабела, что больше не могла прятаться и вышла из своего укрытия. Капитан корабля запер меня в своей каюте. Он сказал, что будет небезопасно отпускать меня к команде. Поэтому три недели и пять тысяч миль я смотрела на океан через маленькое круглое стеклянное окошко и читала книжку, которую мне дал капитан. Книжка называлась «Большие надежды»[32]. В ней было написано про мальчика, которого все называли Пип, но я так и не узнала, чем там все закончилось, потому что корабль прибыл в Соединенное Королевство и капитан передал меня иммиграционным властям.
Три недели и пять тысяч миль на чайном корабле — может быть, если бы вы меня поскребли, вы обнаружили бы, что моя кожа все еще пахнет чаем. Когда меня поместили в центр временного содержания иммигрантов, мне дали коричневое одеяло и белую пластиковую чашку с чаем. И когда я его попробовала, мне хотелось только одного — вернуться на корабль и уплыть домой, в мою страну. Чай — это вкус моей страны. Он горьковатый и теплый, крепкий и полный ярких воспоминаний. У него вкус желания. У него вкус расстояния между тем, где ты находишься, и тем, откуда пришел. А еще он исчезает — его вкус исчезает с вашего языка в то время, когда ваши губы еще не успели остыть. Он пропадает, будто чайные плантации в тумане. Я слышала, что в вашей стране чая выпивают больше, чем в любой другой стране. Как вам, наверное, из-за этого грустно. Как детям, тоскующим, когда с ними рядом нет матери. Мне очень жаль.