– Дайте слово! Может, и разоружусь! – настаивал Беляев.
– Пусть выступит! – послышалось из зала. – Что мы, боимся его, что ли? Пусть говорит!
– Ну давай, Борис, давай! Слово по его просьбе предоставляется товарищу Беляеву!
Беляев, который сидел где-то в последнем ряду президиума пленума, тяжело стал спускаться к трибуне. Он встал перед микрофонами, покрутил головой так, что во все стороны сверкнуло сизым глянцем его искалеченное ухо, потом полез в левый карман пиджака и развернул бумагу.
– Россияне! Братья и сестры! Все, кто сейчас слышит меня! Народ мой, несчастный и любимый! Дети мои! К вам обращаюсь я в эту трудную минуту своей и нашей общей жизни.
Скорочкин, сидя за сценой, сначала схватился за голову, а потом кинулся к ближайшему телефону.
– …Ну и чего они добились, эти гулаговские выкормыши? – драматично вопрошал в зал Беляев, поглядывая в лежащий перед ним текст. – Эти Пилаты современности! Эти Шариковы при должностях! Эти Дуремары-отравители, замешивающие свое страшное идеологическое зелье, которое разлагает душу народа нашего?
По залу пробежал гул и стих, так как всем хотелось услышать продолжение странного выступления, явно тянувшего на шизофрению…
– …Чего они добились? Ну сняли меня с должности! Да пускай подавятся этой должностью! Я заявляю вам, дорогие мои сограждане, россияне, что больше этой организации, под названием КПСС, я не служу! Служу я только вам, родные мои!
– Погоди, Борис! – вмешался Горбачев. – К кому это ты тут обращаешься? К каким таким родным россиянам? Что за бред несешь? Мы тебя пока еще ниоткуда не исключали. Ты о чем?
Беляев, не обращая внимания на эту реплику, задиристо продолжал:
– Они уже свою историю написали. Грязную, надо сказать, историю! Историю унижения человеческой личности! Историю позора страны, победившей фашизм и живущей нынче хуже, чем некоторые африканские страны. Историю воровства и создания привилегий для себя, любимых…Вот Горбачев, к примеру, генсек наш новоиспеченный! – Беляев оторвался от текста и заметно оживился. – Строит себе две офигенные дачи – одну под Москвой, другую в Крыму. Мало ему того, что у него уже есть! Мало того, что эта ваша КПСС украла у нашего народа все, что можно украсть! Так нет же, вам, горбачевым, еще подавай!
В зале стали раздаваться выкрики: «Позор!», «Долой!», «Он пьян, как всегда!»
– А посмотрите на этих, – не обращая внимания на начинающуюся обструкцию, продолжал Беляев, – на первых секретарей в республиках и краях! Это же зажравшиеся жирные коты, которые ненавидят свой собственный народ! А тот платит им тем же – ненавистью платит. Пока, правда, тихой, но такой глубокой и сильной, что она рано или поздно выплеснется на улицы и смоет очищающим дождем этот гнусный режим, а вместе с ним и всю эту империю зла…