— Постой, ты только не сердись. Мне казалось, что я хорошо поступил. Я ошибся. Вот и все. Что же, сейчас увести его?
Покорность мужа смягчила мамашу Луво. Возможно, что она представила себе кого-нибудь из своих детей, заблудившегося ночью, с рукой, протянутой за подаянием.
Отвернувшись, чтобы поставить сковородку на огонь, она проворчала:
— Сейчас уже поздно — там закрыто. А раз ты взял ребенка, так не на улицу же его выбрасывать. Эту ночь он проведет с нами, а завтра утром…
И рассерженная мамаша Луво с ожесточением принялась мешать угли…
— …завтра утром, клянусь тебе, ты меня от него избавишь!
Наступило молчание.
Хозяйка сердито принялась накрывать на стол, стуча стаканами и швыряя вилки.
Клара испуганно забилась в угол.
Грудной ребенок посапывал в кроватке, а найденыш с восхищением смотрел на красные угли.
Возможно, что с самого дня рождения он не видел огня в печке.
Еще больше обрадовался он, очутившись за столом, с салфеткой на шее, перед горкой картофеля на тарелке.
Он ел жадно, как воробышек, которому в зимний день бросают крошки хлеба.
Мамаша Луво сердито подкладывала ему в тарелку, но втайне была растрогана, глядя на этого голодного, худенького ребенка.
Малютка Клара в восторге гладила его своей ложкой.
Приунывший Луво не решался поднять глаза.
Когда со стола было убрано, а дети уложены спать, мамаша Луво уселась у огня, поставив малыша перед собой. Она решила заняться его туалетом.
— Нельзя же такого чумазого мальчишку укладывать в постель! Бьюсь об заклад, что губка и гребень к нему не прикасались.
' Ребенок, как волчок, вертелся в ее руках.
Право же, вымытый и причесанный, он выглядел вовсе не таким безобразным — бедный крошка с розовым носиком пуделя и щечками, круглыми, как два красных яблочка.
Мамаша Луво не без удовлетворения полюбовалась своей работой.
— Сколько ему может быть лет?
Франсуа отложил трубку, довольный, что снова может напомнить о себе.
В первый раз за весь вечер с ним заговорили, а то, что к нему обратились с вопросом, было равносильно почти полному прощению.
Он встал и вытащил из кармана веревку.
— Сколько ему лет, хе-хе! Сейчас тебе скажу.
Он обхватил мальчика поперек тельца.
Опутал его веревкой, как делал это с деревьями в Кламси.
Мамаша Луво с изумлением смотрела на него.
— Что это ты делаешь?
— Снимаю мерку, черт возьми!
Она вырвала веревку у него из рук и швырнула ее в угол.
— Мой бедный муженек! До чего же ты глуп со своими причудами! Ведь ребенок не дерево.
Не везет в этот вечер бедняге Франсуа!
Он отступил, пристыженный, а мамаша Луво принялась укладывать малыша в кроватку Клары.