Стюардесса попыталась было отчитать гурманов, ссылаясь на то, что устраивать весь этот пир желудка, пока остальные еще не получили свой авиаобед, негуманно, но хасиды резонно ответили, что еды хватит на всех.
И в самом деле, через десять минут все, кто хотел, уже жевали.
На этом незапланированная трапеза не закончилась.
Откуда-то возникло довольно большое количество литровых бутылок с водкой «Белуга». И если пронос на борт самолета еды еще как-то можно было объяснить, то одновременное явление народу двух десятков больших бутылок — между прочим, до краев наполненных, — было практически необъяснимым.
— Чудо, — ехидно поддел пассажир слева от Чистова.
Сосед справа не смутился.
— А почему бы и нет? — спросил он, весело улыбаясь сквозь бороду. — Разве от этого кому-то стало хуже?
Веселящего напитка, который к тому же оказался кошерным, тоже хватило практически всем желающим пассажирам. Даже строгая стюардесса, сначала выговаривавшая хасидам про запрет на алкоголь не из дьюти-фри, к концу перелета подозрительно зарозовела и повеселела.
Чистов сначала не хотел пить, но потом поддался и со всей честной компанией рюмочки три принял.
Сразу расслабился, спало, отступило сжимавшее его последние дни напряжение.
— Вы всегда такие веселые? — спросил Владимир религиозного соседа.
— Когда нет повода для печали — да, — кратко ответил тот.
Потом, когда разговорились, Чистов узнал от Арье много интересного.
Например, хасиды были уверены, что Всевышний создал людей — и их в том числе — для радости.
А если в жизни пока не все хорошо, то унывать тоже не стоит.
Во-первых, потому, что без печали ты просто не сможешь потом ощутить радость.
А во-вторых — и эта мысль глубоко засела в голове Чистова, — божественный свет есть в любом жизненном, материальном проявлении. Даже там, где, казалось бы, все мрачно.
И человеку, чтобы исправить ситуацию, вовсе не нужно воевать с мраком. Ему нужно лишь освободить уже имеющийся здесь свет.
Здесь — и в каждом из нас.
Потом разговор перешел на более прозаические темы.
Узнав, что у Арье девять детей, Чистов рассказал ему про Майку, которая собирается рожать своего первенца в чужом Нью-Йорке.
— Не проблема, — улыбнулся Арье, и в записной книжке Чистова появилось несколько телефонов акушеров и педиатров, которые не только были крутыми профессионалами, но и могли понять любую просьбу пациента, высказанную по-русски.
Короче, полет — по личным ощущениям Чистова — прошел гораздо быстрее, чем мог бы. И гораздо приятнее, тем более что удалось еще и прилично вздремнуть.
Когда «Боинг» скользил над Гудзоном, целясь на посадочную полосу аэропорта имени Кеннеди — пассажиры, кстати, могли наблюдать процесс на экранах своих мониторов, вмонтированных в спинку впередистоящих кресел, — Чистов вернулся мыслями к Майкиной ситуации. Да и своей тоже.