Она вспомнила, как он целовал синяки на ее запястьях и как у нее при этом билось сердце. Как он нежно целовал ее губы, как будто пробуя на вкус экзотический плод. И она ответила на его поцелуй, а ее тело отозвалось на его нежность.
Сколько же зла в ней самой? — думала она в отчаянии. Сколько зла, если она хоть и на мгновение, но все же потянулась к нему? Что-то сильнее ненависти, что-то, кроме физического чувства, влекло ее к нему.
Что ж, это справедливое наказание за то, что она не сбежала. Придется ей и дальше оставаться у него в доме, пока у нее не появятся силы и возможность убить его. Не «пока», а «если» — с издевкой подсказал ее внутренний голос.
Нет. Ей нельзя оставаться. Надо бежать. Может быть, уже никто ее не сторожит. Надо спешить, он может вернуться. И прикоснуться к ней. Ее сердце сильно забилось, а в голове невыносимо громко застучали сотни молоточков, и ей показалось, что ее снова стошнит.
Открыв глаза, она осторожно повернула голову.
Дверь в соседнюю комнату была открыта.
Надежда была слабой, но все же Кьяра, собрав остатки сил, подползла к двери. А при виде другой открытой двери — в коридор — она, поборов слабость, встала на ноги.
Спотыкаясь, она дошла до середины комнаты и, тяжело дыша, упала на стул.
Она немного отдохнет, решила Кьяра. Но тут увидела висевшую на спинке рубашку Луки, и вскочила, словно ее ужалил скорпион. Опираясь на стол, она начала медленно, шаг за шагом, двигаться к ведущей в коридор двери.
Внезапно она вспомнила заговор, которому ее научила мать. Кьяра не очень-то верила в эти заговоры. Они не принесли ей ни любви, ни уважения, о которых она мечтала. Но надо попытаться.
Надо взять какую-нибудь вещь, принадлежащую Луке. Лучше всего подошла бы прядь волос, но придется поискать что-нибудь другое.
И тут Кьяра увидела золотое кольцо. Она схватила его и вызвала в воображении образ Луки, почти веря, что он физически присутствует. Но, даже приказав себе увидеть тьму, она видела лишь свет. Потом видение исчезло.
Дрожащими руками она развязала кошелек и положила в него кольцо. Потом тихо, на цыпочках, вышла в коридор и на лестницу.
Девушка не чувствовала, что лицо ее мокро от слез.
С высоты кафедры Лука оглядел зал. Сенаторы, облаченные в коричневые мантии, сидели на широких деревянных скамьях по обе стороны палаты. Большинство из них, как и подобало венецианским патрициям, внимательно слушали Луку. Лишь некоторые, более пожилые, клевали носом.
— Когда-то Венецианская республика была могущественным государством. Когда-то. — Лука увидел, как кое-кто из сенаторов заерзал на своих местах. Другие обменялись взглядами и жестами, значения которых Лука пока не мог понять. — Когда-то турки трепетали при одном только виде флага с изображением льва на наших судах. А теперь? А теперь пираты Алжира, Туниса и Триполи злорадно потирают руки в ожидании еще одной делегации, которая привозит им венецианское золото в уплату за то, чтобы венецианским судам было разрешено проследовать в их водах. Мало того, вопреки своим же обещаниям они требуют с нас выкуп.