Ибрагимова слушали молча. Его уважали за долгую жизнь в политике. Он был среди руководителей республики еще с конца тридцатых годов, в начале шестидесятых возглавлял Президиум Верховного Совета Азербайджана и был первым, кто поставил вопрос о признании азербайджанского языка государственным языком республики. Хрущев лично кричал ему, что он «националист и фашист». Но трем прибалтийским республикам и трем закавказским разрешили написать эти строчки в своих Конституциях о государственных национальных языках. Даже огромной Украине, даже многомиллионному Узбекистану, имеющему тысячелетний опыт государственности, не разрешили подобного исключения. Но Мирзу Ибрагимова тогда сняли с работы. А еще до этого его снимали в начале пятидесятых, когда он поддержал книгу профессора Гейдара Гусейнова, за что был уволен с поста руководителя Союза писателей. Сейчас Ибрагимов говорил тихим спокойным голосом, убежденно глядя в глаза собравшимся. На Востоке не полагается перебивать старших, поэтому слушали его вежливо, даже проводили жидкими аплодисментами. Но все было уже предопределено. Инерция послушания сработала и в последний раз.
Подавляющим большинством голосов было принято решение о самороспуске. Мурад видел, как голосовали прежние партийные вожди. Им казалось, что все будет хорошо, ведь почти все уже перешли на должности местных руководителей, привычно возглавляя свои районы и города. Никто из них даже не догадывался, что уже через несколько месяцев почти все они останутся без работы, некоторые попадут в тюрьму, а некоторые просто погибнут. Им казалось, что, избавившись от партийного диктата и опеки Москвы, они станут по-настоящему счастливыми и свободными.
Президент Азербайджана Муталибов вынужден будет подать в отставку уже через полгода после этого дня. Спустя некоторое время он попытается вернуться, но сумеет удержаться только в течение суток. Премьер-министр страны Гасан Гасанов будет снят с работы через семь месяцев после этого съезда. Ему отчасти повезет, он почти сразу уедет в Нью-Йорк, в поспредство при ООН. Но представители новой власти будут требовать возвращения Гасанова в наручниках домой. Заведующие отделами Агаев и Гаджиев попадут в тюрьму и будут выпущены после многократных просьб и обращений Союза писателей.
Мурад приехал домой в подавленном настроении. Он никогда не считал себя особенным апологетом партии, ему всегда было немного смешно и грустно присутствовать на этих глупых ритуальных партийных собраниях. Но такой почти единодушный подход его неприятно поразил. Значит, десятки, сотни тысяч людей всего лишь соблюдали правила игры, уже ни во что не веря, огорченно думал Керимов. Получается, что мы могли развалиться даже раньше девяносто первого года. У нас прогнило все – идеология, экономика, политика, нравственность. Может, поэтому и происходит такой стремительный распад, который просто невозможно остановить. Распад прежде всего нравственный, когда в обществе не осталось не только идеалов, но и самой цели, к которой нужно идти.