— Как ты себя чувствуешь, Ник? Тебе, наверное, все кажется очень странным?
— Чепуха, я соблазняю пребывающих в состоянии нервного шока женщин все восемь дней в неделю.
Она засмеялась и вмиг успокоилась и дотронулась до его груди, ощутив, как неистово бьется под рубашкой его готовое выскочить сердце. Когда она поцеловала его в шею, это сердцебиение могли уже услышать на Цейлоне. Он остановил ее ласки своим поцелуем, что стало для него адской мукой.
— Я не хочу воспользоваться твоей слабостью и беззащитностью. Я хочу, чтобы ты всегда верила мне.
— Я буду верить тебе до конца света.
— Как раз он-то и наступил. Ты просто не заметила.
— Я знаю, ты шутишь. Но я верю тебе, Ник, несмотря на все плохое, что на тебя наговаривают.
— На твоем месте я бы этого не делал.
Трезвость и рассудительность его слов озадачили Конни. Она села, подложив подушку себе за спину, чтобы лучше видеть его. Ее пальцы сплелись с его пальцами, лежавшими на ее прикрытом простыней бедре.
— Ты так ловко вызволил меня оттуда!
— Импровизация и чуточку везения, хотя ты оказалась в довольно-таки опасной ситуации.
Самое время отчитать ее за глупость, чуть не стоившую ей свободы. Раньше он не осмеливался сделать это.
— Ты поступила, как та овца, что по неразумению и добровольно решила нанести визит в волчью стаю. Никогда больше не делай этого. Ты поняла?
Ее ресницы коснулись щек, когда она с видом кающейся Магдалины опустила глаза долу.
— Я обещаю.
— Вот так-то лучше. Я слышал, ты взяла напрокат джип?
— От тебя ничего не скроешь.
— Я бы не хотел, чтобы ты сунулась на нем на территории, контролируемые мятежниками.
— Откуда я могу знать, где начинаются и где кончаются эти территории?
— Вот именно, откуда?
— Я не могу торчать без дела здесь в ожидании твоих крупиц сведений, — свободной рукой она обвела номер, на обоях которого послеполуденное солнце особенно ясно высвечивало въевшуюся в них грязь. — Я прибыла сюда с определенной целью, Ник, и никто и ничто не остановит меня, пока я не исчерпаю все возможности вызволить отца.
Ник вздохнул. Опять она туда же! Сила и решимость, которые она выставляла напоказ, ее честность и прямота могли ей только навредить. Она не была снайпером, хладнокровно берущим кого-нибудь на мушку, или шпионом, предающим слабых и доверчивых, или угонщиком, прикрывающимся заложниками. Со всем этим ему уже приходилось сталкиваться, и он знал, или думал, что знает, как защитить ее от жестокостей этого мира.
— Тебе придется довериться мне и действовать только по моим указаниям. С этого момента мы заодно.
— Да?