Кое-что узнал еще по дороге, новости такие – не утаишь. От ворот прокудинских Павла прогнали, но Дашенька сама вышла к нему, вложила в руку рубль, и горячим шепотом стала расспрашивать о монастырском житье-бытье, об отце-игумене Ионе. И так как Павел отвечал ей и складно, и любезно, совсем растаяла, принялась слезно просить «горячо о барышне помолиться», так как в беде барышня.
- Немец в доме засел, не выгонишь, с барышней приехал, да с письмом от нашего барина. А тут поп был не наш... И теперь говорит энтот немец бесстыжий, что с Надеждой Кирилловной их поп тот чужой обвенчал, и теперь он в доме хозяин... а барина нет, а барышня заперлась в светлице, - даже меня не пускает! - а немец в дверь дубасит, и не по-нашему орет громогласно. Да он помешанный! Вот вам крест! – горничная истово перекрестилась. – Ох, батюшки вы наши, да что ж делается-то на свете християнском?! Мы уж хотели силу какую, чтоб безумного немца вон... А Карп-то наш управляющий – не дает... Ведь он же с басурманами заодно!! Ох, и что ж теперь с Надеждой-то Кирилловной будет?!
- А вот что будет, - отвечал тогда Павел Дмитриевич. – Сегодня в полночь приеду я с кем-либо из братии монастырской, увезем вашу барышню из гнезда осиного... Дверь с черного хода отвори. И жди!
Плана у него пока не было – главное, проникнуть в дом. До полуночи оставалось время. Павел кинулся в монастырь. Поговорил с игуменом, вышел от него уже с немалой суммой, из вклада, ею же, Наденькой Прокудиной, накануне в монастырь пожертвованного, и сопровождал его Елисей – вчерашний солдат. Павел решил, что с Фалькенбергом и один справится, но такая подмога не помешает, мало ли что... На деньги достали они хороших лошадей, Павел переоделся в светское платье. Проезжая через Савельев лесок, заехали на мгновенье проведать Наталью...
- Разбойники! – закричал Фалькенберг, когда его перепуганный и одновременно негодующий лакей замелькал за спиной у Павла. – Разбойники напали на нас, всех поднимай!
«Для сумасшедшего он ведет себя довольно разумно!» - подумал Павел Дмитриевич, обливаясь потом. На счастье его, Иоганн был бойцом неважным, а сам Павел, напротив, в свое время фехтовал весьма искусно, потому и сейчас успешно сдерживал натиск немца. Меж тем лакей, знавший слово «разбойники» по-русски, принялся орать его на весь дом, бегая туда-сюда как ошалелый.
Павел и сам не понял, как это острие его шпаги вдруг прошло сквозь плечо Фалькенберга... Немец вскрикнул, сзади его тут же перехватил возникший откуда-то Елисей. Но дворовые мужики, кто чем вооруженные, уже бежали сражаться с «разбойниками». Елисей тряхнул длинными кудрями.