Евгений Гуф
Ночь в крепости Аккерман (Повесть)
Он обнаружил свое присутствие багровой точкой тлеющей сигареты. В темноте за спиной едва просматривалась отвесная крепостная стена. Как мы договорились накануне, я продолжал идти молча.
Нервный огонек вычертил сигнальный крест, косо упал на землю.
Мы неожиданно коснулись друг друга.
– Осторожно!
Он успел взять меня за локоть:
– Вы тоже. Здесь, если помните, глубоченный ров. Ого, что это у вас? Даже не догадаюсь на ощупь. Вы меня восхищаете: неужели подводное ружьё?
Я согласился: да, оно самое:
– В стволе трезубец. Шнур на тридцать метров.
Он довольно хмыкнул.
Мы выбрались из чернильной зубчатой тени и уже более-менее отчетливо видели друг друга.
Я добавил, что, кроме прочего, не преминул взять для дела мощный японский фонарь.
– Сто метров – а луч режет, как скальпель.
На этот раз мой ночной спутник изверг неодобрительное сопение:
– Фонарь – зря! Я же, вроде, так подробно всё рассказывал. Не стоит повторять мою ошибку. В прошлом году, когда я воспользовался фонарём, он больше не прилетал. Крайне пугливое существо. Психика балерины! Ко всему же: ночное! Это значит: очень хрупкая фасетка глаз. Вы замечали, мотыльки, прилетевшие на свет, потом неминуемо гибнут?
– Кто не замечал! Вопрос: почему?..
Он посмотрел на меня:
– Почему?.. Вы именно так спросили?.. Интересные у вас… мыслительные достопримечательности. Бабочки слепнут, я уже сто раз объяснял!
Беседуя с ним, я боязливо чувствовал, как дышала прохладой огромная трещина крепостного рва. Там, на дне, вздрагивал от скользких касаний бурьян.
Я спросил: что же тогда толкает на подобный полёт?
– Вы опять меня удивляете. Отвечаю: «Смертельное манит». Этот факт отметил еще Аристотель. И вас именно это – это! – сюда привело. Сомневаетесь?.. А вот покопайтесь в душе. Что-то неясное… Оно томит. Оно не давало вам спать в Одессе, что ни вечер – бешеный пульс. Касается… и убирает холодный пальчик от сердца. Это намного острее, чем залезать к женщине под одеяло. Так ведь?.. Ну, ответьте, что я ошибаюсь!.. Видите! Фигура души это совсем не контуры тела.
Мой спутник запнулся на ступеньке, разбитой ядром, и его мысль, как хрупкая шестерёнка, потеряла нужный зубец.