— Ага…
Затем он посмотрел на свои руки, перевел взгляд на Лайзу и снова стал смотреть на свои руки. Потом обвел комнату каким-то нерешительным взглядом.
Лайза не смела пошевелиться. Говорить тоже не могла — во рту пересохло. Пальцы сложенных на коленях рук ослабели настолько, что девушка не могла даже помыслить о том, чтобы взяться за чашку с остывающим кофе. Она очень старалась, но не могла полностью сосредоточиться.
— Что ж… стало быть, ты была немного удивлена, когда я нагрянул вчера вечером, — наконец проговорил Джек. — Да, наверное, это тебя удивило. — Тон был таким же нерешительным, как и взгляд, брошенный вокруг себя, но следующий вопрос он задал прямо в лоб:
— Лайза, где твой магнитофон?
— Сказала же — я его убрала.
— Куда?
— Какая разница?
— Куда? — По тону голоса было ясно, что разница большая.
— В… в ящик. — Лайза отвечала почти со страхом. Зубы Джека были стиснуты, мускулистое тело напряжено, казалось, еще минута — и он сорвется. Атмосфера в комнате явно накалялась — у Лайзы сложилось впечатление, что она видит своими глазами искры, летящие из пронзавших ее янтарных глаз. А потом, как по мановению волшебной палочки, все изменилось. Джек глубоко вздохнул и расслабился, словно из него выкачали воздух. В следующую минуту он уже был спокоен, однако это спокойствие напоминало затишье перед бурей или неподвижность огромной кошки перед прыжком. Даже в голосе, когда он заговорил, послышались мурлыкающие нотки.
— Ты не прослушивала никаких сообщений в тот вечер, — задумчиво протянул он, — и с тех пор не пользовалась магнитофоном. Стало быть, пленка по-прежнему там. Я правильно предположил?
Лайза не ответила — просто не смогла. Она лишь сидела и смотрела на него, уверенная, что вот-вот попадет в ловушку и, независимо от того, что он скажет или сделает, это обернется плохо для нее.
— Ну так как?
Лайза молчала. Она вся напряглась от дурного предчувствия. Взгляд Харриса был не менее напряженным.
— Когда открывается выставка? — Это была слабая попытка перевести разговор на другую тему, однако Лайза была достаточно наслышана о выставках собак и надеялась, что ей удастся отвлечь его внимание. Ведь явка на такого рода состязания строго учитывалась: чуть опоздал — и не будешь участвовать.
Харрис не ответил и лишь покачал головой. Почти тоскливо, как показалось Лайзе, но это было ничто по сравнению с печалью, неожиданно охватившей девушку. Она поднялась со стула и стала собирать посуду. Харрис, к удивлению Лайзы, присоединился к ней. У раковины они оказались вместе.
— Ты будешь мыть или вытирать? — спросил Джек, не скрывая легкой насмешки в голосе, — к нему снова вернулась прежняя самоуверенная манера держаться, так бесившая Лайзу.