— Но есть и компенсации, Алисон! В отличие от мужей дети ценят то, что для них делают, — сказала Робин.
— Если и ценят, то очень старательно это скрывают!
— Но ты же чувствуешь его любовь.
— Иногда я думаю о том, что Шел не говорил, что любит меня, с трех лет. Поэтому я иногда беспокоюсь, что не даю ему всего, в чем он нуждается, что он недоволен, что когда-нибудь ему понадобится психиатр… и он скажет своему психиатру, что винит меня за все плохое, что случилось в его жизни… что он ненавидит меня.
— Может, мне и повезло, что у меня нет детей — ни болезненных родов, ни волнений, — неуверенно сказала Робин.
— Родовые схватки… Роды — самое легкое! Послеродовые боли — самое страшное. Врач говорит, что они длятся несколько дней. Ха-ха! Они длятся всю жизнь, — я снова вздохнула. — Но, несмотря на тревоги и все остальное, Шел — самое главное в моей жизни. Я не могу представить, что бы делала без него.
— Ну, Алисон, ты скоро это выяснишь. Вот увидишь: как только он устроится в Чикаго, ты не будешь столько волноваться, — сказала Робин, пытаясь закрыть эту тему, а на самом деле подбрасывая поленья в костер моих тревог.
— Ты шутишь! Я сойду с ума. Я уже схожу с ума. Чем дальше он уезжает, тем больше я волнуюсь. Чем больше я не знаю, тем больше я волнуюсь! Правда в том, дорогая подружка, что волнение — побочный эффект материнства, — закончила я в полном изнеможении.
— Ммм, — пауза. — Что новенького насчет Айры? — спросила Робин, закрывая детскую тему.
— Ничего особенного. А что ты делала в квартире Марти Стейнера?
— Ничего особенного.
Зеленая
Я потела у кромки воды, рассказывая Робин о злоключениях воспитания ребенка, когда Марти появился из пены морской и приземлился у наших ног.
— Сегодня самый жаркий день за все лето, — обратился он к нам, вставая и поправляя маленькие откровенные черные плавки, стирая соль с глаз, взъерошивая кудрявые волосы.
— Привет, Марти, — промурлыкала Робин тоном, который показался мне неуместным. — Вы знакомы с Алисон Даймонд?
— Конечно, наши тропы часто пересекались, но, кажется, в первый раз нас официально представляют друг другу. И позвольте добавить: мне очень жаль, что это не случилось раньше, — сказал Марти с любезностью, превышающей требования пляжного знакомства. — Моя жена восхищается вами, Алисон. Она говорит, что отдала бы все на свете, чтобы носить купальник как "та очаровательная молодая женщина", — распинался Марти. — Я не хочу сказать, что с Мэгги что-то не в порядке!
Прищурившись от яркого солнечного света, я смотрела на невысокого стройного мужчину с очень холодными голубыми глазами и очень белыми зубами, явно лелеявшего свои спортивные и мужские достоинства. Я не помнила Марти в молодости. Когда я стала замечать его, он был уже на пенсии. Его прическа стала длиннее, дважды в неделю он посещал гимнастический зал и носил итальянские мягкие кожаные туфли. Он выглядел моложе своей жены Мэгги, хотя был на три года старше.