— Простите меня, дорогая, я схожу с ума, — выдохнул он. И добавил: — Значит, все свершилось!
Флори неловким движением руки поправила складки своей вуали. Ее сотрясала нервная дрожь, но она не проявила слабости, не запросила милости в момент опасности, что позволило ей с возвратившейся уверенностью в себе найти способ подчинить его своей воле.
— Вы еще раз убедили меня в моей правоте, Гийом, — сказала она с непреклонностью слабых, бросающихся в атаку на последнее укрепление, — после того, что произошло, нам действительно не остается ничего, кроме как расстаться.
Чтобы защитить себя, она ударила по самому больному месту, не обращая внимания на его страдание, которое, проявившись вдруг со всей силой, разорвало ей сердце. В порыве, обратном только что толкнувшему ее на эту жестокость, она почувствовала, как ее переполнило непреодолимое сострадание, проникшее в самый корень ее решимости.
— Хотите, Гийом, сделать еще одну попытку? — предложила она, не подумав об этом заранее, с единственной целью отодвинуть срок расплаты, которая представлялась ей ужасной. — Мне жаль, что я так говорила с вами. Между мною и вами это не так просто! Дадим друг другу время — время на размышление. Настаивая на том, чтобы не уезжать отсюда, своей постоянной слежкой вы вынуждаете меня быть беспощадной. Если бы вы согласились уехать на несколько месяцев, необходимых для паузы, на пользу которой я надеюсь, не было бы ничего непоправимого. Дадим успокоиться нашим разногласиям, устояться, проясниться нашим мыслям. А потом будет видно, что делать.
У Гийома был такой вид, словно он только что вернулся откуда-то издалека. Он согласился.
— Я подчиняюсь, — проговорил он, — и уеду завтра же утром так далеко, как вы пожелаете. И буду ждать столько, сколько понадобится. Хотя что касается меня, то нет никаких шансов на то, чтобы мое отношение к вам изменилось… Ладно, я сделаю так, как вам понравится. Путешествие, дела, заботы, чуждые нам обоим, не залечат мою рану, которая становится все глубже с каждой разлукой, с вашим отсутствием. Это не те лекарства, Флори, это паллиативы… тем не менее я приложу все силы, чтобы вытерпеть и это, раз вы оставляете мне надежду…
Он взял руки молодой женщины, благоговейно, с истовостью мольбы поднес их к губам, надолго припал к ним, потом резко отошел от Флори, стремительно пошел к двери и исчез за нею.
Почти сразу же Флори услышала топот взявшей с места в галоп лошади.
По ее щекам лились слезы. Она добилась того, чего хотела, но ценой ужасного открытия: ей по-прежнему был дорог этот человек, и видеть, как он уезжает, было для нее мукой!