— Восемь лет прошло со времени события, о котором вы говорите. Крестоносцы видели в святой земле смерть и любовь. Не забывайте о том, что течение Нила несло столько трупов, что они застревали под арками некоторых мостов, что в огне костров и от рук суданцев погиб каждый десятый в нашей армии, что голод и болезни обрушились на уцелевших, что многие решили, что все потеряно, когда в плен попал сам король, что не было ни одного человека, который не думал бы, что пришел его последний час… Подобные испытания стирают остроту прежних переживаний. Понимая, что их нельзя искоренить полностью, люди начинают смотреть на них под другим углом зрения. Поверьте, когда меняется пейзаж, меняется и точка наблюдения, и ваш муж, мадам, через все это прошел!
Флори ничего на это не сказала. Она осталась при своем мнении и принялась открывать привезенный поэтом ящик.
Отец положил туда золотую пряжку для нее и колечко для Агнес, мать два камзола из зеленого шелка, расшитые алыми цветами, Мари и Жанна по экземпляру своих первых поэм, которые одна переписала, а другая разрисовала, Бертран и Лодина серебряные ложки, а Арно и Джуния две пары жемчужных серег, одни маленькие, другие большие, прекрасной восточной работы. Прижав к сердцу куклу, Агнес в восхищении присутствовала при извлечении подарков. Как это может быть, что в Париже еще помнят о ней? Что ее, такую маленькую, такую незаметную, не забыли? Девочке, лишенной родителей, доставляло несказанное удовольствие сознание того, что вся семья думает о ней, шлет ей подарки. Не вполне отдавая себе в этом отчет, она впервые была вознаграждена за лишения, которые пришлось перенести в начале жизни нежеланному ребенку.
Флори увидела в синих глазах такую новую, такую живую надежду, что схватила малышку и прижала ее к груди.
— Слава Богу, — сказала она Рютбёфу, смотревшему на них прищурившись, как художник рассматривает законченную картину, — жизнь хранит простые радости, которым нет цены! Вы, разумеется, правы, друг мой, ничто ни так хорошо, ни так плохо, как это кажется. Может быть, я действительно напрасно мучаюсь… Поживем — увидим!
Когда поэт отправился обратно в Тур, к своим обязанностям, она сделала попытку укрепить себя в выказанной перед ним уверенности. Это было нелегко!
Появление Филиппа потрясло ее гораздо сильнее, чем она могла бы подумать. Если за эти восемь лет ей и случалось нередко думать о нем, она больше жалела его, чем боялась.
Он всегда выглядел таким очаровательным, таким влюбленным, этот юный супруг пятнадцатилетней девочки, что ее представление о прошлом никак не увязывалось с этим человеком с каменным лицом, который внезапно возник рождественским утром перед нею у гробницы святого Мартина.