— Ну, и сколько ты собиралась пить эту дрянь?
— Хозяин, я не понимаю причину вашего недовольства. Я родила сына, теперь у вас есть наследник, и я нужна вам только для постели…
— Ты дура! — он со всего размаху швырнул бутылочку об пол. — Надеюсь, капли слизывать не будешь, а то с тебя станется. Ты что, совсем ничего не понимаешь?
Хозяин шагнул ко мне и положил руки на плечи. Я попыталась вырваться, но куда там!
— Змейка, скажи, ты головой думала? — прошипел норн мне на ухо. — Я же предупредил, что знаю о них.
— Тогда почему же вы раньше не отобрали? — упавшим голосом поинтересовалась я.
— Это моё дело, тебя это не касается, — взяв меня за подбородок, хозяин заставил смотреть себе в глаза. В них плекскалась знакомая ярость. — Ну, что молчишь? Оправдывайся!
Мне нечего было ему сказать, всё, что могла, я объяснила в первый раз.
— Дети по принуждению — это…
— По принуждению? — не выдержав, он толкнул меня, практически отшвырнул к стене. — Значит, я тебя насиловал? Ну, скажи, что язык прикусила? Напомнить, как был зачат Рагнар, как ты ждала его появления? Я запретил тебе пить капли, но понимал, что после рождения сына должно пройти время… Я хочу от тебя детей, Лей, от тебя, слышишь!
— Вы вправе наказать меня, хозяин, я достойна наказания, но я не могла поступить иначе, — на всякий случай я спряталась от него за столиком.
Норн промолчал и запер дверь. Судя по ходившим под щеками желвакам, меня ожидала жестокая расправа.
Заметавшись по комнате, я остановила взгляд на окне. Схватилась за край портьеры, отдёргивая её, и услышала позади меня звук бьющегося стекла и треск.
Шоан, в каком же он бешенстве!
Времени мало, я отчаянно тянусь к шпингалету, но не успеваю, оказываясь в руках хозяина. Схватив за запястья, он так крепко стискивает их, что, кажется, кости вот-вот треснут, а потом неожиданно отпускает, перехватывает за талию, разворачивает и прижимает к себе. Ещё мгновение — и я ощущаю прикосновение его губ. Поцелуй жёсткий — чувствуется, что злится.
Вспомнив совет Фей, но, не веря, что поможет, осторожно касаюсь его волос, провожу по них пальцами — и поцелуй тут же меняется, становится мягче. Даже не верится, что сработало.
— Да не стану я тебя бить, — оторвавшись от моих губ, шепчет хозяин. — Хотя ты делаешь всё, чтобы вывести меня из себя.
Только сейчас я заметила, что стало с вазой и столиком: оба вдребезги.
— Я не хочу причинять тебе боль. Но ты… Ты видишь во мне только зверя.
Его пальцы прошлись по абрису моего лица. Вновь поцеловал, на этот раз нежнее, бережнее…
Не прошло и пяти минут, как мы оказались в постели. Я не смела ему отказать, ощущая себя виноватой. Даже сама, не зная, почему.