— ТЫ?!! — взвыл по всей Вселенной нечеловеческий голос. Молодой, полный бешеной силы и несдерживаемого гнева. — КАК ТЫ ПОСМЕЛ?!!
— Спокойно, брат… подожди… дай мне сказать…
— Я ПОСЛУШАЛ ТЕБЯ В ПРОШЛЫЙ РАЗ!! Я ТЕБЕ ПОВЕРИЛ!! А ТЫ ЧТО СДЕЛАЛ?!! ПРЕДАТЕЛЬ!! КАК СМЕЛ ТЫ МЕНЯ ОБМАНУТЬ?!!
— Я не обманул! — в неподдельном беспокойстве ответил второй голос, по-прежнему басовитый, но при этом здорово растерянный. — Я не сказал ни слова неправды!
— ЧТО ЗА ИГРОКА ТЫ СЮДА ПРИВЕЛ?!!
— Нормальный Игрок…
— ИЗ ДРУГОГО СЛОЯ РЕАЛЬНОСТИ?!! ИЗ ЗАПРЕЩЕННОГО СЕКТОРА?!!
— А откуда еще?!! Все остальное мы уже испробовали!!
— РАЗВЕ ЭТО ПОВОД НАРУШАТЬ ВСЕ ИЗВЕСТНЫЕ ЗАКОНЫ?!! — в совершеннейшем бешенстве взревел молодой, и пустота пугливо сжалась в ожидании конца света.
Бас, между тем, издал весьма странный звук, а потом как-то виновато вздохнул.
— Прости, брат. Ближе никого не было, а эта душа почти шагнула в Тень. Но оно и неплохо: мне почти не пришлось ей помогать. Знаешь, там живут странные смертные, и они почти не боятся холода Изнанки…
— МЕРЗАВЕЦ!! ДА КАК ТЫ ТОЛЬКО ПОСМЕЛ?!!!!!
Пустота жалобно всхлипнула, надвое разрываемая чьей-то могучей волей, напряглась, но все-таки не смогла устоять под свирепым напором и с треском разошлась по швам, осветившись изнутри ровным золотистым светом, обдав неизвестного взломщика невесомым облаком полупрозрачного тумана и, наконец, позволив ему вихрем ворваться в наполненное ароматами благовоний подпространство. Где на огромном раскаленном валуне, подперев волосатой рукой тяжелую рогатую голову, сидел могучий чернокожий гигант и грустно смотрел на то, как перед ним зарождаются и гаснут далекие звезды.
За его спиной темным покрывалом повисла вечная Ночь. Под ногами разверзлась бездонная пропасть молчаливой Вечности. Кончики острых рогов рвали ее хрупкую ткань при каждом неосторожном движении. Между опущенных крыльев, больше приставших бы летучей мыши, напряженным сгустком повисла еще не рожденная Туманность, а неровный свет множества проносящихся мимо звезд отбрасывал на окаменевшее лицо такие странные блики, что нельзя было даже понять, каким оно было на самом деле. То ли суровым, то ли злорадно улыбающимся. То ли жестоким, а то ли просто задумчивым. То ли серым, как у мертвеца, а то ли слишком живым и красным, как зарево разгорающегося пожара. И лишь глаза у него оставались неизменными — глубокие, черные, равнодушные глаза древнего бога, перед которым за краткие мгновения проносятся миллиарды ничего не значащих пылинок чужих жизней.
При виде светящегося слепяще белым светом чужака, с рыком разодравшего пространство и ворвавшегося в эту тихую обитель, бог устало опустил плечи и спокойно воззрился на такого же, как он, гиганта. Только не с черными, а с белоснежными крыльями, с одухотворенным лицом (сейчас — перекошенным от злости), совершенными чертами лица и искрящейся молнией в правой руке, уже готовой сорваться с места.