Я снова выразил своё восхищение всем увиденным. Он остался доволен и к моему великому удивлению сказал, что установленный порядок стал результатом тщательной работы, проводимой во время войны одновременно в Москве и Лондоне. Перемены были заранее оговорены всеми политическими сторонами.
Когда гости разошлись, я расспросил о нём Яна. Клементис, пояснил Ян, легко поддавался влиянию. Он – прежде всего словак, потом он уже чех, и только, в-третьих – коммунист! Ян выразился очень деликатно. В подобных случаях мой американский друг Гамильтон Фиш Армстронг обычно говорил: «Я почти люблю этого сукиного сына. Ведь он врёт мне, только когда его вынуждают обстоятельства».
Бедный Клементис! Хотя он и являлся близким другом Готвальда, его арестовали в 1951 году по обвинению в контрреволюции. Могу присягнуть, что физически и морально он был не способен на такого рода активность. Его мужество только проявилось ещё до того, как Советский Союз заставили вступить в войну. В 1939 году Клементис раскритиковал Пакт Риббентропа-Молтова, а в 1940 году осудил нападение Советского Союза на Финляндию.
Когда я пишу эти строки (июнь 1952 года), Клементис, скорее всего, чахнет в какой-нибудь коммунистической чехословацкой тюрьме. Его бывшие коллеги обзывают его предателем и западным агентом. Когда-нибудь они предадут его суду, но пока этого не произошло. Владо Клементис – не единственный чехословацкий коммунист, который уже пострадал или пострадает в будущем от козней злопамятной Москвы.
Подобно каждому жителю Праги, от самого Бенеша до последнего босоного юнца, рассуждавшему о политике и имевшим на этот счёт своё собственное мнение, я тоже пришёл к определённым выводам ещё задолго до окончания моего визита. Я старался воспользоваться всеми доступными неофициальными источниками. Самой приятной и в некотором отношении наиболее полезной стала встреча с семьёй Бубелы.
Борек Бубела (Borek Bubela) был первым чехословацким секретарём нашей Дипломатической Миссии в 1919 году. Лиля, его жена, стала моей личной секретаршей и учила меня чешскому языку. Их супружество способствовало развитию успешной карьеры. Со временем Борек Бубела перешёл на работу в Англо-Чехословацкий Банк, а ещё позже он занял руководящий пост в самой крупной угольной компании Чехословакии. Во время моего приезда в 1947 году он занимал высокий пост Контролёра Угольной промышленности и был в отъезде. Борек и его жена всегда любили всё английское. Лиля настолько восхищалась Англией, что их три сына были воспитаны почти настоящими джентльменами.