Наверное, я просто очень сильно скучаю по ней. Она живет во мне. Живет в окружающем мире. Я вижу ее во всем, и даже сквозь закрытые веки она приходит ко мне, не желая отступать. Я не держу ее, но прошло слишком мало времени для того, чтобы забыть. И стоя у зеркала с зажженной сигаретой, я выставляю вперед подбородок и рассматриваю свое обнаженное тело. Насколько похожими мы были? И смогу ли я превратиться в нее, если захочу?
Но, как бы там ни было, она осталась во мне навсегда. И если эти всходы принесут плоды, я не сочту их сорняками.
Ты стала мной. И у этого тоже есть смысл. Мы одно целое, жертвы, принесенные во имя друг друга. Нам нечего стыдиться. Пути судьбы начертаны не нами. Но мы идем по ним, со временем сознавая, что лучшей дороги не найти.
— Вот, послушайте.
Волшебник откашливается. Читает мне с экрана о том, что я называю проклятием и тьмой. Коверкает слова, превращая их в грязь. Рвет образы, словно одежду на нищенке обреченной торговать телом. В его устах я становлюсь последней шлюхой не имеющий права на сострадание.
Я никому не позволяла читать этого вслух!
И поэтому, во мне закипает ярость.
— Прекратите!
Он обрывается, уставившись на меня глазами, увеличенными линзами очков.
— Замолчите, я не разрешала читать этого вслух! Все не так, как вы думаете! Все…все по-другому!
— Оксана, я понимаю…
— Понимаешь что?! Хочешь, чтоб я тебе отсосала, так и скажи, зачем все это?!
Смотрю на него, стараясь отдышаться. Не верю в то, что все эти слова только что вылетели из моего рта. Зажимаю его рукой. Бешеный огонь в щеках гаснет, оставляя лишь стыдливые огоньки.
— Оксана, что с вами? Вы действительно думаете обо мне так?
Он напуган. Слышу, как скрипят его легкие. А по загорелому лицу кляксами расползается бледность.
— Простите, — бурчу сквозь руку, боясь отнимать ее ото рта. — Простите меня, мне так стыдно…
Он снимает очки и кладет их на стол. Задумывается.
— Я никогда бы не предложил вам ничего подобного. И даже боюсь предположить, чем вызвал такие подозрения. Я отношусь к вам, как к дочери…Я просто хотел помочь, но люди, видимо, перестали верить в бескорыстную помощь.
— Все не так, как вы подумали…я не проститутка…все это так сложно…я…
Не знаю, что говорить. Все это выглядит так, как будто я оправдываюсь, а это удел виноватых…Но, наверное, так и есть. Спрятавшись за красивыми образами, я позабыла, чем на самом деле является ночная жизнь женщины, раздвигающей ноги перед незнакомцами. И хотя я занимаюсь этим не за деньги, лишь изредка взимая плату за свое тело, реальность не перестает существовать. Мой дневник мало что изменит. Ведь даже Волшебник не понял его слов. Принцесса прячется за ширмой не потому, что нага. Но потому, что распутна. В ней давно уже живет тьма, которая тянется скрюченными пальцами к тонкому горлу. И если ширмы не будет, тьма дотянется до шеи и переломает в ней все кости, не оставляя шансов на спасение.