– В смысле? – не поняла Лина.
– Развод – это имущество делить, а они не хотят. Им проще убить.
– Извините, я вам не верю. Убийство – это даже для Влада чересчур. Да и кишка у него тонка.
– Что вы! – всплеснула руками Оленька. – Его и не спросят. Там его дед всем заправляет…
– Это мне известно, – перебила ее Лина. – А чего вы все-таки от меня хотите? Если моего сына, я вам его не отдам. Ни за что.
– Ну, пожалуйста, войдите в мое положение, – возбужденно зашептала Оленька, и опять ее голубые глаза наполнились слезами, – меня правда убьют! Ему у нас будет хорошо, я буду его любить, у него все-все будет! Мы можем вас в доме поселить, чтоб вы при нем были. Разве вы не хотите, чтобы он унаследовал состояние?
– Нет, не хочу. Мой сын вырастет нормальным человеком и будет сам зарабатывать себе на жизнь. Уж сколько получится.
– А зачем, когда можно взять сразу все?
Лина внимательно смотрела на женщину, видимо, получившую одобрение «старика». Красавица, да. Нордического типа. У Лидии Григорьевны была немецкая фарфоровая статуэтка XVIII века – точно такое же личико со вздернутым носиком. Пастушка. Но при свете дня стало видно, что эта пастушка уже совсем не юная. Может, и за тридцать.
– Простите, вам сколько лет?
– Тридцать. На самом деле тридцать три. – Опять Оленька воровски оглянулась. – Я скинула три года. Еще когда в первый раз замуж выходила.
«Стало быть, Влад у нее не первый, – подумала Лина, – и три года назад, когда она изображала семнадцатилетнюю соплячку в готическом гриме, ей было уже тридцать».
– Вы еще молоды, – сказала она вслух. – Вы еще вполне можете родить.
Оленька покачала головой.
– Я бесплодна. У врача проверялась. Глупостей наделала по молодости лет, вот и… Если б знала, когда замуж шла, что ему дети нужны, я бы не пошла. Но он ничего не сказал. Он только об одном и думал: чтобы я понравилась старику.
– И вы ему понравились.
– Нет, не понравилась. Старик сказал, что я уже перестарок, разведенка, до Влада дважды замужем побывала. А Влад кричал, что старику не угодишь и что у меня хорошая родословная…
– Они прямо при вас все это кричали? – уточнила Лина.
– Ну да, – криво усмехнулась Оленька. – Это правда, у меня оба деда – академики, а теперь уже и отец академик.
– Они не то имели в виду. Им не звания научные важны, а чистота крови. Похоже, они решили, что вы ведете свой род от графа Разумовского. Ну прямо княжна Тараканова…[22] – Увидев, что Оленька ее не понимает, Лина вернулась к насущной теме. – Но если вы все это видели и слышали, зачем же замуж вышли?
– Жить хорошо хотела, – откровенно бухнула Оленька.