Володя догадался, что ей плохо, вошел, обнял тощие, костлявые плечи…
– Да ладно, бабуль, я пошутил. А знаешь, почему пыжика не хватает даже для номенклатуры?
Виктория по тону догадалась: сейчас последует анекдот, один из тех мерзких анекдотов, что она всегда терпеть не могла. Она не ошиблась.
– Потому что отстрел пыжика идет постоянно, а номенклатуру не отстреливали с тридцать седьмого года, – захохотал внук.
– Ты, – проговорила Виктория, задыхаясь от ненависти. – Твоего деда расстреляли в сорок девятом году! Он был ученым! А ты…
– Ну не сердись, – уговаривал ее внук. – Ну прости…
Она прощала. Володя в общем-то неплохой мальчик и учится хорошо, но он… ничего не принимает всерьез из того, что ей дорого.
Ее пригласили к нему в школу прочитать лекцию, и какие-то мальчишки устроили обструкцию, начали улюлюкать, а когда учителя навели порядок, стали задавать издевательские вопросы. Володя с ними по-дрался. Виктория говорила, что надо уметь отстаивать свои убеждения словами, а не кулаками, но в душе ей было приятно.
Она была страшна как смертный грех, многие шептали это у нее за спиной, а кое-кто – так и прямо в лицо говорил, а вот Володя ее не стеснялся, не делал вид, будто он с ней не знаком. Но он заступался за свою бабушку, ему бы и в голову не пришло защищать дорогие ей идеи. Это он, Володя, уже лет с четырнадцати начавший интересоваться «самиздатом», принес ей ту ужасную книгу, из-за которой Виктория потом не спала ночей.
Эта книга была опубликована еще в 1949 году, ее тогда же тайно перевели в СССР: считалось, что надо «знать врага в лицо». Но Викторию это знание в тот момент миновало, номерной экземпляр ей не достался, и она еще три десятка лет прожила спокойно. Ей доверяли читать антисоветские книги, но ни Солженицын, ни Домбровский, ни Евгения Гинзбург, ни ее сын Василий Аксенов, ни другие авторы не произвели на нее такого сокрушительного впечатления, как этот проклятый англичанин. Озлобленные люди выплескивают негативные эмоции. Сами эти эмоции отчасти даже можно понять: с людьми поступили несправедливо. Напрасно только они вымещают этот негатив на своей родной стране. Не надо отдельные отрицательные моменты обобщать и распространять на всю Россию.
Для Виктории слова «Россия» и «социализм» были синонимами. «Россия выстрадала марксизм», – повторяла она фразу Ленина и от себя добавляла, что у нас народ особенный – левый. Форпост мирового социализма. У нас безобразий капитализма никогда не будет. И быть не может.
Но в этой книжке был со смаком, со знанием дела описан жуткий тоталитарный строй, названный социализмом, и он распространялся на весь мир. Три сверхдержавы подпирали друг друга, как снопы. Две из них вечно воевали друг с другом, взяв третью в союзницы. Альянсы все время менялись, но всякий раз державы делали вид, будто нынешнее положение продолжается от века, и никогда ничего другого не было. Человек был лишен всего, даже воспоминаний.