Возраст Суламифи (Миронова) - страница 81

Виктория читала, задыхаясь от ненависти и негодования, и узнавала в иносказательном повествовании историю своей страны. А ведь автор иностранец, англичанин. И так все вызнал, понял, изобразил? Ей стало дурно, впервые в жизни ей пришлось вызвать врача. Володя ужасно перепугался, сидел с ней, просил прощения, но причины ее волнений не понимал.

– Да ты что, бабушка, ты из-за книжки? Заплюнь. Ну прости, что я принес, ну дурак, но я же не знал, что ты так близко к сердцу…

– Ты вообще никогда меня не понимал, – с горечью попрекнула его Виктория.

– Нет, не понимал и, наверно, никогда не пойму, – признал Володя. – Зато я тебя люблю.

Впервые в жизни мужчина признался ей в любви. Виктории было уже под восемьдесят.

Она немного успокоилась, но не оставила усилий. Во-первых, все-таки дочитала проклятую книгу до конца. Она всегда все доводила до конца. Во-вторых, постаралась побольше узнать об авторе. Отыскала в библиотеке ЦК еще одну его книгу – «В честь Каталонии» – и с некоторым облегчением узнала, что автор – троцкист. Это многое объясняло. Правда, он был каким-то неправильным троцкистом: не пламенным трибуном, как сам Лев Давидович, а отстраненным, бесстрастным и бессердечным, как показалось Виктории, наблюдателем. Следовал, к примеру, правилам уравниловки, но не потому, что искренне в нее верил, а, как ученый, ставил на себе эксперимент.

Виктория почитала и критику ненавистного пасквилянта, но критические статьи показались ей неубедительными. Чувствовалось, что критики, в отличие от автора, не могут назвать вещи своими именами, а потому огрызаются, бессильно тявкают… Аналогия с моськой и слоном напрашивалась сама собой. Ведь если говорить начистоту… выходит, что проклятый автор прав!

– Где ты взял эту книгу? – спросила Виктория у Володи.

– Товарищ дал, – ответил он уклончиво.

– Товарищ, – презрительно хмыкнула Виктория. – Небось Асташова дала. Ты хоть понимаешь, что за это срок получить можно?

– Ну ты ж меня не заложишь, бабуль? А тетя Лида тут ни при чем, мне правда товарищ дал.

– Не смей читать такие книги. Это опасно.

– А что мне читать? Маркова? Проскурина? Писателя Брежнева? Бэ-э-э-э… – Володя сделал вид, что его тошнит.

А Виктория не нашлась с ответом.

Глава 7

Нет, все-таки ее Володечка – золотой мальчик. Внимательный, заботливый, любящий. Он рано начал интересоваться: бабушка, а где мои папа и мама? Ну, это естественно. В первые послевоенные годы сиротство никого не удивляло, но Володя родился в год двадцатилетия Победы. Виктория рассказала ему всю правду: что она ему не родная бабушка, что она взяла его маму новорожденной крохой… А он все равно ее любит как родную.