— Колись сам, за что сегодня выперли? — спросил Егор, едва мальчишка появился на пороге.
— Ничего особого! Пустяк сущий! — мялся пацан, вглядываясь в лицо человека, пытался угадать, успеет он выскочить в окно от оплеухи или нет?
— Оттрамбовал кого-то? — спросил Егор.
— Нет! Клянусь Одессой, никого не тыздил! — выпалил Антон.
— Облаял училку?
— Ни словом!
— Спер что-нибудь?
— Да нет же!
— Тогда что отмочил? — удивился Егор.
— Училку по истории учил летать! Пугачи с карбитом под ножки стула поставил.
— Ну и что?
— Ох и рванули они классно! — вспомнил Антон не без радости.
— За что ты ей устроил пакость?
— Она меня недоразвитым назвала. Одесским дном и пошляком! И хамом! Я ей еще трижды отплатить должен.
— Она живая осталась?
— Оглохла малость. К утру пройдет. Но от меня не отделается!
— пообещал Антон, сцепив кулаки.
— Она же баба! Стыдно нам, мужикам, с ними воевать! А мстить — вовсе паскудно! Что с них взять! Разве в Одессе так поступали?
— Так то в Одессе! Здесь — Москва! Там бабы свое место знают и не наезжают на мужиков. Ни на молодых, ни на старых!
— Бабы везде одинаковы, хоть там, иль здесь! Не позорь портки! Мужиком надо оставаться везде! Иначе испаскудишься вконец! Потеряешь имя, потом совесть, а там и званье. Земля слухом пользуется, секи, кентыш! Напишут в Одессу, чем ты тут отличился, за что вышвырнули, как там отмажешься? Усек или нет?! В Одессе тебе проходу не станет, что ты, мужик, на старой бабе отрывался! Завязывай! Недостойно такое тебя!
Антон кивнул, подумав.
— Баб не унижай! Будь училка или одноклассница, не высмеивай! Допри, не к лицу мужику слабого обижать. Равного себе или верзилу с катушек снять, это дело. А довести до мокроты бабу — подло!
— Это бабы слабые? Да ты их не видел! Знаешь, какие телки в нашем классе пасутся? Они тебя вместе со мной в буферах вместо медальонов спрячут, и не вырваться нам оттуда! Училки против них
— недомерки! Вон моя соседка по парте! Как села с размаху и мне на колено половиной задницы плюхнулась. Я целую неделю ногу за собой волок.
— От того она мужиком не стала! Ты — слабак! Ее вины нет в том!
Они еще долго спорили. Но, уходя, Антошка пообещал, что не
станет больше хулиганить в школе.
Едва Антон вышел из комнаты, Егор лег в постель, почувствовал себя плохо, решил отлежаться до вечера, дать покой уставшему, ноющему телу. Но кто-то постучал в двери, громко, требовательно, нахально.
Егор не успел раскрыть рот, как в комнату вошел человек в милицейской форме. Он по-хозяйски огляделся, присе;л на стул, стоявший напротив койки и заговорил: