В классе Михаила Иннокентьевича Табакова
Вторым моим учителем был Михаил Иннокентьевич Табаков, профессор, прославленный
русский трубач с божественным звуком. Он был первым исполнителем произведений Скрябина, в
частности, его "Поэмы экстаза". Сам Скрябин говорил: "Если бы я мог, я купил бы Табакова, чтобы
он всегда исполнял мои произведения!".
Михаил Иннокентьевич тоже проработал много лет в Большом театре. Он был активным
общественным деятелем, одним из создателей "Персимфанса" - Первого симфонического ансамбля
без дирижера. Это было в пору увлечения революционными идеями, когда даже профессия
дирижера считалась одной из форм эксплуатации. "Персимфанс", однако, прославился не тем, что
музыканты играли без дирижера, а высочайшей исполнительской культурой. В его составе были
самые видные музыканты Москвы,
Подобного рода коллективы возникали в ту пору и в других странах Европы. Кажется, мне
приходилось видеть фотографии оркестров без дирижеров в Берлине или Париже. Эта мода вскоре
прошла - хорошего оркестра без дирижера просто не может быть. И в "Персимфансе" был скрытый
дирижер, который сидел в оркестре с инструментом, это был концертмейстер, профессор Лев
Моисеевич Цейтлин. По его знаку начинали играть, делали нюансы и все прочее. И хотя каждый
участник ансамбля мог высказать свои пожелания по поводу интерпретации, все же решающее
слово принадлежало концертмейстеру - скрытому дирижеру.
Еще в дореволюционные годы Табаков был создателем и директором прославленного в свое
время оркестра Сергея Кусевицкого.
Со своими учениками Михаил Иннокентьевич держался сухо, был строг и требователен, не
допускал неофициального гона. Студенты всегда чувствовали дистанцию между собой и
профессором. Иногда он становился даже свирепым и мог выставить за дверь нерадивого студента.
Однако со старшекурсниками он позволял себе иногда расслабляться. Не отказывался посещать с
ними рестораны, но только, как он говорил, "на немецкий счет". Михаил Иннокентьевич был
большим гурманом.
О его излюбленном блюде - бифштексе по-татарски - мы знали по его рассказам, но отведать в
наших ресторанах этот бифштекс не приходилось.
Жил он в Южинском переулке у Никитских ворот, на первом этаже старенького дома. Только
на склоне лет удалось построить кооперативную квартиру, в которой ему уже не суждено было
жить... Посещение дома Табакова было всегда чрезвычайным событием и могло произойти только
по случаю какого-нибудь особо важного дела. Однажды мы с Наумом Эммануиловичем
Полонским - одним из первых и прославленных его учеников -были приглашены зайти к нему, но
явились на несколько минут раньше назначенного часа. Михаил Иннокентьевич встретил нас
замечанием: "Это невежливо". Да, наверное, он был прав. Я невольно сопоставляю этику Табакова
с манерами современных молодых людей, которые могут позвонить по моему телефону и сказать:
"Позовите Докшицера", - словно не существуют ни "здравствуйте", ни "можно ли попросить", ни
"пожалуйста"...