Шилке пришел с юношей-сербом, работником его фирмы. Когда мы попытались с его помощью
объясниться, выяснилось, что он по-русски не понимает ни слова, как и я, естественно, по-сербски.
Тем не менее мы как-то объяснились. Шилке мне помог, и мы расстались, чтобы через две недели
встретиться вновь.
Шилке сам бывший трубач. Он работал в филармонии. С молодых лет интересовался
конструированием труб, работал какое-то время на фирме по производству музыкальных
инструментов мастером. Интересно, что создателями моделей современных труб были играющие
трубачи: Бах, Бенч, Шилке. После завершения исполнительской деятельности Шилке начал делать
трубы. Первый инструмент был убыточным, этот пробный экземпляр купил у Шилке Луи
Давидсон. Постепенно мастерство Шилке совершенствовалось, производство росло, помогали дети
- сын и дочь. Инструменты „Шилке" стали приобретать международную славу и
конкурентоспособность. Шилке наладил, производство труб своих моделей в Японии на фирме
„Ямаха", заложил основы выхода этой фирмы на мировой рынок.
Большую общественную роль сыграл Шилке в поддержке и финансировании Международной
гильдии трубачей, в которой был почетным и пожизненным членом директората. Он -участник и
организатор издания подлинного оригинала „Школы Арбана". Экземпляр этого издания,
присланный им мне, я передал в нотный отдел библиотеки имени Ленина.
Скончался Ренольд Шилке в 1972 году, но его фирма по-прежнему функционирует, она
управляется детьми - сыном и дочерью Джоан.
Франция. Морис Андрэ
С Морисом Андрэ мы познакомились в Париже, на фирме „Сельмер". Это было в 1970 году,
во время гастролей Большого театра во Франции. Основали фирму два брата: один в Париже в 1885
году, другой - видимо, позже, - в городе Элькарте, центре музыкальной промышленности США.
фирмы, расположенные в разных странах, производили инструменты одних и тех же моделей. Так
было, по моим наблюдениям, до 1960-х годов.
Со сменой двух поколений потомственных владельцев фирмы „Сельмер" стали разниться и
модели выпускаемых инструментов. На фирме в Париже модели новых труб консультировал
Морис Андрэ. Жак Сельмер, один из трех братьев-владельцев фирмы, знал о моем желании
познакомиться с прославленным французским коллегой и организовал нашу встречу на фирме.
При первой же встрече мы с Морисом обнялись и долго, как давние друзья, держали друг
друга в объятиях. Андрэ - плотный, среднего роста человек лет на 10-12 моложе меня, бывший
шахтер. Чем-то он напомнил мне Наума Полонского, известного трубача, моего коллегу по
Большому театру. Наша встреча с Морисом Андрэ, носившая характер первого профессионального
знакомства, проходила без переводчика - на языке музыки. Он играл - я повторял, он на пикколо - я
на трубе „В". Он не знал мотивов наших советских концертов. Но западная музыка, в том числе и
французская, была у меня на слуху. Мы задержались немного на контрапункте из ноктюрна
Концерта Томази, может быть, одной из лучших страниц мировой литературы для трубы. Я сыграл
эту фразу. Морис взял С-трубу и тоже сыграл ее. Тот, кто знает музыку Концерта Томази,
согласится, что по одной этой фразе можно определить кто есть кто.